Двэйн

— Двэйн… Я знакома с ним дольше, чем с тобой. Я обязана ему жизнью, понимаешь? Но сейчас между нами ничего нет, кроме деловых отношений, а они очень, очень важны. Для всех.

Тема осталась закрытой до утра. А ранним утром они поехали в Ботанический сад, который открывался с пяти часов для любителей раннего созерцания прекрасного. В тенистом уединенном уголке Трисса вынула из сумочки последнее детище корпорации «Айтел»: самый маленький портативный ноут-блок, созданный исключительно для общения в приватных выделенных линиях связи, пока что редких и малодоступных и на территориях Светлых и, тем более, невозможных в странах под протекцией Темных.

— Я думаю, вы пообщаетесь без меня. Пойду прогуляюсь. Если чего-то опасаешься, включи режим затенения лица — мало ли, вдруг не захочешь продолжать знакомство.

Трисса исчезла в сопровождении шороха платья и шуршанья одного из неизменно любимых пакетиков с фруктовым лакомством. А с небольшого экрана гаджета на Двэйна теперь смотрел тот, кто лицо затенять не стал. Этот Светлый эльф был молод — вряд ли существенно старше Триссы, — голубоглазый, рыжевато-русый, напомнивший Двэйну Хеддвина при первом знакомстве — не внешностью, а общим впечатлением какой-то бесшабашности, хитринки и удальства.

— Для чего вы вышли на меня и кто вы? — благожелательно уточнил дроу.

— Слежу за вами не так давно, но снимаю шляпу перед вашим талантом. — Собеседник подмигнул. — Вы долго прожили среди людей, а сейчас строите личные взаимодействия с ними отнюдь не с позиции превосходства и силы… По-моему, вы один из немногих, кто понимает — мы взяли этот мир взаймы.

— «Мы»?

— Я имею в виду всех эльфов. И позаимствовали не у собственных будущих поколений, а все-таки у людей. Подавлением мы ничего не добьемся, должно быть равновесие, равноправие, паритет… Мы нуждаемся в вашем опыте и помощи нашему движению. Так вы с нами?..

Бьющая через край энергия молодости. Не самая правильная, хаотичная, ищущая выход — ради благих побуждений. Двэйн вспомнил свою энергию и силу, которую собирался направить только на разрушение… И прежде чем в душу пришел мир, порожденный любовью к женщине, на пути оказались те, кто был старше и мудрее: Фэррел и Хед, не позволившие совершить фатальных ошибок.

В уединенном и тихом уголке Сингапурского Ботанического сада, среди ярких красок тропических цветов, прозвучало твердое «да».

Таким было начало короткой дружбы со Светлым эльфом по прозвищу Лунный.

ГЛАВА 16.Катастрофа

За двадцать лет они виделись лично только дважды, когда дроу приезжал в Китай. Светлый ни года не сидел на одном месте, виртуозно обходя все возможные препоны, включая системы пограничного контроля. Он перемещался, как хотел и где хотел, появляясь в нужных ему местах по мере необходимости. Впоследствии Двэйн укорял себя за то, что не настаивал на более плотном общении. Тогда, возможно, новый знакомый с большими амбициями и утопическим взглядом на жизнь не попал бы под влияние сил, заинтересованных в сохранении конфликтной ситуации между эльфами и людьми.

Знакомство с Лунным стало для Двэйна открытием — с одной стороны, и величайшим разочарованием — с другой. Третий клан помогает своим всегда и во всем, но только если этот «свой» не вышел за пределы нравственных рамок, не считаясь с препятствиями и жертвами на выбранном пути. Дроу когда-то побывал в шкуре беглеца, стремящегося изменить собственную жизнь наперекор всему, и Светлый эльф по прозвищу Лунный тоже хотел перемен, обставив свое бегство исчезновением во время Сопряжения. Наномеханики всегда в зоне внимания разных интересов, а потому над ними существует контроль со стороны структур власти, и за годы развития эльфийских кланов на Небиру эта система только укрепилась. А Лунный пожелал порвать с ней раз и навсегда, будучи при этом не просто уникальным, а чуть ли не единственным в свое роде наномехаником.

Сбежать и затаиться было непросто — мешала не принадлежность к Благородному Дому (речь шла о второразрядной аристократии), а нечто другое. На третий год знакомства Двэйн причину узнал, и поначалу в услышанное было трудно поверить.

Среди далеких предков Лунного числился некий безымянный мастер, огранивший один из Сакральных Алмазов — Белый Камень. Светлый рассказывал вещи, крамольные с точки зрения любого Перворожденного: например, что когда-то Алмазы были единым целым, добытым из сердца живого существа. И если когда-то жизнь покинет Алмазы, то… можно добыть и огранить новые. Правда, должен родиться тот, кто будет в состоянии с этим существом справиться. Тот, кто будет не совсем эльфом — так утверждал Лунный. Фразу с отрицающей частицей «не» он трактовал по-своему, считая, что эльфы и люди должны дать начало совершенно новому биологическому виду. И в версию о появлении механиков, работающих с восьмой нотой, он верил свято, как будто имел какие-то незыблемые подтверждения, недоступные остальным:

— И ты, и я потомки тех, кто вдохнули жизнь в первые Алмазы, придав им форму и создав красоту, другой такой не найти…