Двенадцать

Сара подчинилась и полезла вниз. Встала ногами на лестницу. Внутри скверно пахло. Пахло, как дерьмо, потому что это и было дерьмо. Ноги Сары коснулись дна, и ее кроссовки наполнились зловонной водой. Над ее головой женщина протянула руку и сдвинула крышку люка, которая с лязгом закрылась. Сара погрузилась в полнейшую темноту. Лишь теперь до нее окончательно дошло, что она оказалась на месте взрыва, в котором погибло множество людей, который многое разрушил, и тут же оказалась во власти женщины, которую она совершенно не знает, той, которая утащила ее в новую жизнь, несуществующую. Что она, Сара, по сути, исчезла.

– Погоди.

Слабый синеватый свет. У женщины в руке была зажигалка, которую она поднесла к факелу. Вспыхнуло пламя, осветив ее лицо. Двадцать с чем-то лет, длинная шея, небольшие темные глаза, пронзительные. В ней было что-то знакомое, но Сара никак не могла понять что.

– Хватит разговоров. Бежать можешь?

Сара согласно кивнула.

– Тогда вперед.

Женщина побежала по канализационной трубе, а следом побежала и Сара. Это продолжалось некоторое время. На каждом из перекрестков женщина не задумываясь сворачивала в одно из ответвлений. Сара принялась оценивать состояние своего тела. Взрыв не прошел бесследно. Болело во многих местах, где-то резко, где-то тупо, не так сильно. Но ничего такого, что помешало бы ей бежать следом за этой женщиной. Время шло, и Сара начала прикидывать расстояние, на которое они убежали. Они давно за пределами огороженной колючей проволокой территории Хоумленда. Они сбежали! Они свободны! Впереди показался круг света. Выход. За ним – мир. Опасный мир, смертельный мир, где беспрепятственно разгуливают Зараженные, но даже это казалось ей прекраснейшей перспективой. И она вышла на свет.

– Извини, так надо.

Женщина уже стояла позади нее. Обхватив Сару за талию одной рукой, чтобы удержать на месте, второй рукой она поднесла к лицу Сары кусок ткани. Что же это такое?! Но прежде чем Сара успела что-то сказать, тряпка закрыла ей рот и нос, наполнив их ужасным удушающим химическим запахом. Перед глазами вспыхнули миллионы крохотных звездочек, и все исчезло.

38

Лайла Кайл. Ее зовут Лайла Кайл.

Конечно же, она знала, что этому лицу в зеркале дали и другие имена. Королева Безумия. Ее Полоумное Величество. Ее Королевское Свихнувшееся Высочество. О да, Лайла все их слышала. Достаточно проснуться раньше, чем надо, чтобы услышать, как этими именами называют Лайлу Кайл. Слово не обух, всегда говорила она (так ее отец говорил), слово не обух, но эти слова, этот шепот, все это ее обижало, правда. Люди всегда шепчутся! Будто они взрослые, а она – ребенок, будто она бомба, которая может взорваться в любую секунду. Как странно! Странно и неуважительно весьма, поскольку, во-первых, она не безумна, на этот счет они стопроцентно ошибаются, а во-вторых, даже если и безумна, если бы она, скажем, раздевалась догола при лунном свете и выла на луну (бедный Роско), какое им до того дело? Насколько она безумна или не безумна? (Хотя, надо признаться, были дни, тяжелые дни, когда ее мысли ей не подчинялись, рассыпаясь, будто горсть опавших по осени листьев, которые пытаешься убрать в мешок.) Это нехорошо. Это за пределами дозволенного. Обсуждать человека за глаза, распространять такие мерзкие инсинуации – это совершенно за пределами достойного поведения. Что она сделала, чтобы заслужить подобное обращение? Она сдерживалась, она никогда ни о чем не просила, она была тихой, как мышка, ее совершенно устраивало сидеть в комнате наедине со своими любимыми вещами – бутылочками, гребнями, щетками для волос, за туалетным столиком, тем самым, у которого она сейчас сидит – похоже, уже достаточно долго сидит, – расчесывая волосы.