Двенадцать

Ее волосы. Она снова переключила внимание на лицо в зеркале, и ее пронизало приятное тепло от узнавания. Это зрелище, казалось, всегда было для нее неожиданностью – румяная кожа без пор, влажный блеск глаз, пухлые щеки, изящные и пропорциональные черты лица. Она выглядит… потрясающе! И самое потрясающее – ее волосы. Какие роскошные, какие приятные на ощупь, чудесного мелассового цвета. Нет, не мелассового – шоколадного. Цвета превосходного темного шоколада, сделанного в каком-нибудь чудесном, особенном месте. В Швейцарии или какой-нибудь другой из этих стран. Как те шоколадки, которые всегда были у отца в столе. Если она вела себя хорошо, очень хорошо, а иногда и просто так, безо всякой причины, просто потому, что он любил ее и хотел, чтобы она это ощутила, он звал ее в запретное святилище своего кабинета, пахнущее мужским духом, туда, где он писал свои важные документы, читал свои непостижимые книги, занимался своими загадочными отцовскими делами. И награждал ее знаком своей любви. «Только одну», – говорил он, подчеркивая этим особенность каждого такого случая и подразумевая, что в будущем такое тоже может случиться. Золотистая коробочка с крышкой, момент ожидания. Ее маленькая ручка, замершая над сокровищницей, будто ныряльщик на краю бассейна, выбирающий идеальный угол входа в воду. Шоколадные, ореховые, с вишневым сиропом (единственные, которые ей не нравились, она их потом тайком выплевывала в бумажный платок). Но ей больше всего нравились без начинки, из чистого шоколада. Их она просто обожала. Сокровище тающей молочной сладости, и она всякий раз пыталась угадать, найти его среди остальных. Этот? Или вот этот?

– Иоланда!

Молчание.

– Иоланда!

Женщина поспешно вошла в комнату, шурша юбками и вуалями из затейливых тканей. Вот ведь, подумала Лайла, что же это за дурацкий маскарад. Сколько раз она ей говорила, что надо более практично одеваться?

– Иоланда, где ты была? Я все зову и зову.

Она посмотрела на Лайлу, будто на безумную. Они и до нее добрались, что ли?

– Иоланду, мэм?

– А кого мне еще звать? – со вздохом спросила Лайла. Что ж она такая тугая на голову. Ладно, по-английски она, конечно, плохо понимает.

– Мне бы хотелось… кое-что. Будь добра. Пор фавор, – добавила она по-испански, для надежности.

– Да, мэм. Конечно. Хотите, чтобы я вам почитала?

– Читать? Нет.

Хотя, внезапно пришло ей в голову, сейчас что-нибудь из произведений Беатрис Поттер ей бы хорошо нервы успокоило. Кролик Питер в синей жилетке. Белка Наткин и его брат Твинкльберри. Вместе они такие озорные!

А потом она вспомнила.

– Шоколад. У нас нет шоколада?

Женщина, похоже, так ничего и не поняла. Может, к выпивке уже пристрастилась.

– Шоколад, мэм?

– Может, какой-нибудь гостинец с Хэллоуина остался? Наверняка где-нибудь должен быть. Любой пойдет. «Хершиз Киссез». «Алмонд Джой». «Кит-Кат». Любой подойдет.

– Э-э…

– Си? Немножко шо-ко-ла-да. Посмотри в шкафу над раковиной.

– Простите, не понимаю, что вы просите.

Это уже слишком. Делает вид, что не знает, что такое шоколад!

– Не понимаю, в чем проблема, Иоланда. Должна сказать, твое поведение начинает меня беспокоить. На самом деле серьезно беспокоить.

– Прошу, не злитесь. Если бы я знала, что это, то с радостью принесла бы. Может, Дженни знает.

– Об этом я и говорю, сама понимаешь. Именно об этом.

Лайла тяжело вздохнула. Жаль, но больше ничего не поделаешь. Лучше сорвать пластырь и прочистить рану.

– Боюсь, Иоланда, что мне придется отпустить тебя.

– Отпустить?

– Отпустить, да. Без «но». Боюсь, мы больше не нуждаемся в твоих услугах.

Казалось, глаза женщины готовы выскочить из орбит.

– Вы не можете!

– Мне очень жаль, правда. Хотела бы я, чтобы все уладилось. Но, учитывая обстоятельства, ты действительно не оставляешь мне выбора.

Женщина рухнула на колени перед Лайлой.

– Умоляю! Я сделаю все!

– Иоланда, держи себя в руках.

– Я вас умоляю, – залепетала женщина, уткнувшись лицом в юбки. – Вы увидите, так и будет! Я буду усердно работать, клянусь!

Лайла ожидала, что она будет переживать, но это недостойное проявление чувств стало для нее совершенно неожиданным. Совершенно неприличным. Ей очень хотелось коснуться Иоланды, утешить ее, но Лайла удержалась, понимая, что это только все усложнит. Ее руки повисли в воздухе. Может, надо было подождать, пока Дэвид домой придет. У него такие вещи всегда лучше получаются.

– Конечно же, мы дадим тебе рекомендацию. И плату за две недели. Не стоит тебе так расстраиваться.

– Это смертный приговор!

Женщина обхватила колени Лайлы, будто вцепившись в спасательный плот.

– Они отправят меня в подвал!

– Я не думаю, что это можно считать смертным приговором. Ты преувеличиваешь, совершенно точно.

Но женщина была глуха к доводам логики. Не в состоянии что-то членораздельно произнести, она лишь безутешно рыдала, орошая юбку Лайлы вязкими слезами. Теперь Лайла думала лишь о том, как бы побыстрее все это закончить. Она ненавидела такие сцены, ненавидела.

– Что здесь происходит?

Лайла подняла взгляд и увидела стоящего в дверях человека. И тут же вздохнула с облегчением.