Двенадцать

К тому времени, когда им удалось улизнуть, уже наступил день. Сара одела Еву в пальто, натянула на руки перчатки и обула девочку в резиновые галоши. На голову надела шерстяную шапочку, надвинув пониже, чтобы прикрыть уши. Самой ей надеть было нечего, только одежду горничной и драные кроссовки да шерстяные носки. Плевать. Ногам холодно, ну и что? Они спустились по лестнице во двор и вышли в мир, изменившийся настолько, что он выглядел совершенно другим. Холодный свежий воздух, слепящие лучи солнца, отражающиеся от снега. После многих дней, вынужденно проведенных в полумраке комнат, Сара невольно остановилась на пороге, чтобы дать глазам приспособиться. А вот у Кейт таких проблем не было. Наполненная жизненной силой, она бросила руку Сары и рванула вперед, через весь двор. К тому времени как Сара с трудом подошла к ней – насчет ног она явно заблуждалась, это оказалось проблемой, – девочка уже горстями совала пушистый снег в рот.

– Он на вкус… холодный, – радостно заявила она, сияя от счастья. – Попробуй.

Сара сделала то, что ей сказали.

– Ням, – сказала она.

Показала девочке, как лепить снеговика. Ее наполнила сладостная ностальгия. Будто она снова стала маленькой и играла во дворе Убежища. Но теперь все иначе. Теперь Сара была матерью. Время двигалось вперед со всей неизбежностью. Как это здорово – ощущать эту заразительную радость, исходящую от ее дочери, переживать вместе с ней это ощущение чуда, напрямую передающееся ей, будто ток. Впервые за долгое время все горести покинули Сару. Они могли находиться где угодно. Они двое.

Сара подумала об Эми впервые за годы. Эми, которая никогда не была маленькой девочкой, по крайней мере так это выглядело, и в то же время всегда оставалась Эми, Девочкой Из Ниоткуда, той, для которой время не двигалось, а будто застыло на месте, будто целое столетие уместилось в горсть ладони. Саре неожиданно вдруг стало очень жалко ее. Она задумалась о том, почему же Эми уничтожила флаконы с вирусом. Той ночью на Ферме, когда бросила их в огонь. У Сары они вызывали ненависть не только потому, чем они были по сути, в силу самого факта их существования. Ненависть, глубоко личную и инстинктивную. Однако она понимала, что они являются и чем-то иным – надеждой на спасение, оружием, достаточно мощным, чтобы использовать их против Двенадцати. Двенадцати, подумала она. Как долго она не вспоминала это слово? Сара так до конца и не поняла, почему Эми так решила. А теперь она нашла ответ. Эми знала, что жизнь, которой лишили ее эти флаконы, – единственная истинная реальность для человека. В лице дочери Сары, столь триумфально живой маленькой девочки, сотворенной телом Сары, она увидела ответ на величайшую загадку – загадку смерти и того, что случается после нее. Каким же очевидным оказался этот ответ. Смерть ничто, поскольку смерти нет. Самим фактом существования Кейт Сара стала едина с чем-то вечным. Родить ребенка – значит, обрести дар истинного бессмертия. Не остановить время, как остановилось оно в Эми, а жить в его вечном течении.

Почему же снег напомнил ей об Эми? А потом Сара вспомнила.

– Давай делать снежных ангелов, – сказала она.

Кейт такого никогда не делала. Они легли бок о бок, и их обволокла белизна. Они касались друг друга кончиками пальцев. Небо и солнце взирали на них свысока, свидетели их счастья. Они начали двигать руками вверх-вниз, а потом встали и посмотрели на отпечатки. Сара объяснила ей, где ангелы. Они внутри нас.

– Весело, – сказала Кейт, улыбаясь.

Служанка, Дженни, скоро принесет ланч. Их время наедине со снегом заканчивалось. Сара заранее представила себе остаток дня. Лайла уйдет в свои фантазии, оставив их одних. На стойках у огня будет сушиться влажная одежда, а она и ее дочь примостятся на диване, приятно согревая друг друга там, где их тела соприкасаются. Она будет читать, часами. Про Кролика Питера и Белку Наткина, Джеймса и Гигантский Персик – новую любимую сказку Кейт, пока обе они не уснут и им не станут сниться сны друг о друге. Еще никогда она не была так счастлива.

Они шли обратно ко входу, когда Сара подняла взгляд и увидела, что шторы открыты. Лайла смотрела на них сквозь большие темные очки. И как долго она смотрела?

– Что она делает? – спросила Кейт.

Сара постаралась улыбнуться.

– Думаю, она рада, глядя на нас.

Однако внутри ее на мгновение вспыхнул страх.

– А почему я должна называть ее мамочкой?

Сара остановилась как вкопанная.

– А почему ты спрашиваешь?

Мгновение девочка молчала. Снег начинал таять, падая с веток вместе с каплями воды.

– Я устала, Дани, – сказала Кейт. – Ты не можешь понести меня?

Невыносимая радость. Казалось, тело девочки не весит ни грамма. Часть ее, пропавшая, а теперь вернувшаяся. Лайла все так же смотрела в окно, но Саре уже было все равно. Кейт обхватила ее руками и ногами, крепко. Сара так и несла свою дочь, с улицы и до самых комнат.