Двенадцать

– Шесть дней, если погода продержится, – сказал Тифти, затягивая капюшон. – Не больше семи.

– И почему это мне хочется, чтобы подольше было? – сказала Лора.

Грей. Грей.

Его глаза мгновенно открылись.

Ты их чувствуешь, Грей?

– Кто здесь? Гилдер, опять ты?

Мне жаль, что я долго был далеко от тебя. Ты все еще мой любимый, Грей. С того самого дня, как мы встретились. Ты помнишь?

У него сжало живот. Это был голос Зиро.

– Прекрати.

Он инстинктивно дернулся, звякнули цепи. Он лежал среди собственных нечистот, его тело воняло, во рту стоял вкус крови.

– Уходи. Оставь меня.

Ты мне все рассказал о себе. Ты даже не знаешь, что сделал это. Разве тогда ты чувствовал меня в своем сознании?

Убирайся, подумал он. Убирайся убирайся убирайся. Проснись, Грей.

О, ты не спишь. Я всегда был здесь. Даже пока ты лежал сотню лет в цепях, я был с тобой. Как в притче об Иове, который лежал во прахе, проклиная свою судьбу. Бог испытывал его, как я испытывал тебя.

– Я не знаю тебя. Я не знаю, что ты такое.

Не знаешь, Грей? Как ты можешь не знать? Я Бог, пребывающий с тобой. Единственный истинный Бог Грея. Разве не чувствуешь ты любви моей? Разве не чувствуешь ты, как распростерты над тобой крылья любви моей во веки веков?

Он начал плакать.

– Дай мне умереть. Умоляю. Я хочу лишь умереть.

Ты любишь ее, так ведь, Грей?

Он сглотнул. Ужасный вкус во рту. Его тело – мешок нечистот и гнилья.

– Да.

Женщина. Лайла. Она для тебя – все.

– Да.

Кровь твоя в ее жилах, как моя кровь в твоих жилах. Ты понимаешь? Ты видишь? Мы одно целое, Грей. Ты возлежишь в цепях, но ты не одинок. Бог Грея пребывает с тобой. Бог всего, что есть и что будет. Бог следующего, нового мира. Тебе отведено особое место в этом мире, Грей.

– Следующий новый мир.

Они идут, Грей.

– Кто? Кто идет?

Но он уже знал, едва задав вопрос.

Наши братья.

56

И вдруг она оказалась свободна. Алиша Донадио, Последняя из Первых, Новое Существо, капитан Экспедиционного Отряда, перескочила через колючую проволоку, прочь, в ночь.

Она бежала. Бежала и бежала.

По дороге она убила нескольких мужчин. И женщин тоже. Алиша еще никогда не убивала женщин, человеческих. В целом оказалось, что никакой разницы. Потому что в конечном счете каждая жизнь оканчивалась одинаково. Одно и то же удивление на лице, пальцы, едва касающиеся раны, одинаковый затуманенный взгляд, глядящий в вечность. Было в этом некое достоинство.

Возможно, поэтому Алише и нравилось делать это.

Она нашла свое снаряжение там же, где и спрятала, в кустарнике. Копье и арбалет. Радиопеленгатор. Перевязь с клинками. Смена одежды, одеяло, обувь. Сотня патронов, вот только пистолета нет, в который их зарядить. Нож Сода она бросила по дороге, оставила торчать в левой почке человека, который приказал ей остановиться. Будто она правда сделала бы это. Сбегая из тюрьмы, она даже не знала, день сейчас или ночь. Время аннигилировало. Мир, в котором она очутилась, изменился. Нет, не так. Мир остался прежним, это она изменилась. Она ощущала себя отдельной ото всего, призрачной, лишенной тела. Над головой ярко горели звезды, в морозном и чистом зимнем воздухе, будто льдинки. Ей нужно укрытие. Ей нужно поспать. Ей нужно забыть.

Она спряталась в сарае, в котором, похоже, раньше держали кур. Половины крыши нет, вообще едва не развалился. В целости осталась лишь одна стена, у которой стояли клетки, покрытые высохшим пометом. Пол из утоптанной земли. Она завернулась в одеяло, ее избитое тело тряслось от холода. Луиза, подумала она, ведь это было так? Ее сознание раздирало на части воспоминаниями. Эпизоды ее мучений пронзали ее, будто вспышки молний. Когда же это кончится, когда же это кончится.

Она проснулась в темноте, медленно приходя в себя. Ее шеи коснулось что-то теплое. Она перекатилась на спину и открыла глаза. Над ней нависал огромный темный силуэт.

Мой мальчик, подумала она. Сказала это вслух.

– Мой хороший, мой хороший мальчик.