Двенадцать

Майор национальной гвардии штата Айова Верлинда Порчеки в мирной жизни была региональным управляющим фирмы по производству женской спортивной одежды и снаряжения. Она не знала о планах ОТГ «Пламя», но вполне была способна догадаться. Заслуженный офицер, награжденный за участие в трех военных конфликтах, она была ревностной католичкой, нашедшей в вере не только утешение, но и смысл жизни. Ее решение не бросать беженцев, вверенных ей, несмотря на приказ, проистекало из глубокой убежденности в собственной правоте. Она сделала выбор – биться до последнего, вместе с теми солдатами, что остались у нее в подчинении – сто шестьдесят пять мужчин и женщин, которые все, как один, заняли боевые позиции у западного края ограждения, чтобы дать возможность уехать автобусам с беженцами. Оставшиеся в лагере беженцы бежали следом за автобусами, умоляя остановиться, но уже ничего нельзя было изменить. Что ж, вот и все, подумала Порчеки. Если бы я могла, то спасла бы больше людей. На западе все светилось бледно-зеленым светом, будто светящаяся живая изгородь. Над головой проносились реактивные самолеты, сбрасывая свой смертоносный груз в самую гущу стаи. Сверкали огненные шлейфы ракет, очереди трассирующих снарядов, вспышки пламени. Стоял непрерывный грохот. Но стая шла вперед, несмотря на потери.

Порчеки выскочила из «Хамви» прежде, чем машина остановилась, выкрикивая приказы.

– Не стрелять! Дождитесь, когда они добегут до колючки!

В других приказах уже не было нужды. Заняв позицию для стрельбы, бок о бок со своими солдатами, она начала молиться.

Течение времени будто лишилось всякого порядка. Судьбы людей пересекались в этом хаосе самым причудливым образом. В подвале центра по ОМП разворачивалась своя драма. В тот самый момент, когда вертолет подразделения «Блэкберд» садился на крышу, Хорос Гилдер, спрятавшийся от Нельсона в кабинете с момента начала бомбардировки, принял решение не звонить в ЦКЗ, сняв с себя одну ношу лишь затем, чтобы заменить ее на другую. Он понятия не имел, что делать дальше. С трудом спустившись в подвал, он увидел, что Нельсон и Мастерсон лихорадочно запихивают образцы крови в холодильник с сухим льдом.

– Где ты был, черт подери?!

– Нам надо убираться отсюда!

– Скоро все это рухнет нам на голову!

Правильные слова, по сути, но теперь они совершенно не волновали Гилдера. Единственное, что сейчас имеет значение, – Лоуренс Грей. И Гилдеру вдруг пришла в голову мысль, резкая, как удар по голове. Он понял, что надо сделать.

Есть только один способ. Как же он раньше не догадался?

Его тело сотрясали судороги, он едва мог дышать, настолько сузился просвет в горле. Он собрал в кулак волю – волю умирающего человека – и протянул руку, выдергивая пистолет из кобуры у Мастерсона.

И к своему немалому удивлению, смог застрелить его.

Китриджа едва не затоптали.

Когда автобусы поехали, толпа шарахнулась, и его сбили с ног. Он пытался встать, но тут кто-то заехал ему ногой в лицо, спотыкнулся и упал сам, крякнув. Еще ноги, еще тела. Оставалось лишь уйти в глухую защиту, свернувшись в клубок и закрыв голову руками.

– Тим! Ты где?

И тут он его увидел. Толпа отхлынула в сторону, и оказалось, что мальчик сидит на земле меньше, чем в десятке метров от него. Китридж встал и, хромая, пошел к нему, поскальзываясь в грязи.

– Ты в порядке? Бежать сможешь?

Тим сидел, прижав руку к голове, с отсутствующим взглядом. И плакал взахлеб, а из носа текло.

Китридж поднял его на ноги.

– Давай же.

У него не было никакого плана. Надо бежать. Автобусы уехали, оставив после себя пыль и клубы выхлопа дизелей. Китридж взял Тима поперек пояса и закинул на спину, сказал, чтобы тот держался. Три шага, и колено пронзила боль. Китридж споткнулся, чудом удержал равновесие. Ясно одно. С мальчишкой за спиной и его ногой он далеко не уйдет. Над головой летали самолеты, вокруг было светло от взрывов и огня.

Потом он вспомнил про оружейную. Вспомнил, что видел там «Хамви» с открытым кузовом. Когда он его последний раз видел, капот машины был открыт, и в моторе копался солдат. На месте ли машина? Починили ли ее?

Солдаты у западного края заграждения начали стрелять. Китридж стиснул зубы и побежал.

Когда он добежал до оружейной, нога болела так, что он едва не падал. Непонятно, как ему вообще удалось пробежать эти двести метров. Однако ему повезло. Машина стояла там же, где он ее видел в прошлый раз, рядом с пустыми стеллажами. Капот опущен, хороший знак, но исправна ли машина? Он усадил Тима на место пассажира, сел за руль и нажал кнопку стартера.

Ничего. Китридж сделал вдох и выдох, чтобы успокоиться. Думай, Китридж, думай. Под приборной доской свисали провода. Вытянув их, он выбрал два и замкнул. Снова ничего. Он понятия не имел, что делает. С чего бы ей заработать? Наугад выбрал еще два провода, красный и зеленый.

Сверкнула искра, и мотор завелся. Китридж рывком воткнул скорость и развернул «Хамви» к воротам, а затем вдавил педаль в пол.