Двенадцать

В экзаменационный год именно ему доверили выступить с речью на вручении дипломов. Макс был и председателем ученического совета, и капитаном команд по бейсболу, футболу и борьбе. Он непостижимым образом угадывал, куда полетит мяч или направится соперник, а потому фактически всегда оказывался в нужное время в нужном месте, так что мысли о возможной ошибке никогда и не возникало.

Макс всегда считал себя обязанным преуспеть на избранном поприще. Так в итоге и оказывалось, но при этом у него не терялось радостное волнение, присущее большинству детей.

Нет смысла говорить, что родители души в нем не чаяли, а благодаря успешному бизнесу отца он мог ни в чем себе не отказывать. Так что, несмотря на происки брата, подростковый возраст Макс пережил благополучно.

И вот в возрасте пятнадцати лет — а точнее, в четверг, девятнадцатого февраля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, в три пятнадцать пополудни, в кабинете доктора Говарда Грэя — Макс Дофф умер.

Глава 2 Смерть Макса Доффа

1965 год

В тот роковой февральский день, ровно в два сорок четыре пополудни, Джейн со своим сыном Максом прибыли в здание городской больницы. Стоял холод, землю застилал снег, не девственно-чистое покрывало, а серая слякоть неприглядного вида, которая то тает, то снова замерзает.

Дороги были преимущественно чистые, хотя от соли, просыпанной накануне, на них образовалась хрусткая грязевая корка. В общем, никакого удовольствия ни зрению, ни слуху.

В целом хорошо, что трасса оказалась более-менее в норме. Водителем Джейн Дофф была никудышным. За рулем она не испытывала никакой уверенности в себе, к тому же пару лет назад угодила в жуткую аварию. Это событие навсегда изменило ее жизнь.

_____

Джейн Лефковиц была красивой — рослая кудрявая брюнетка с безупречной кожей и точеной фигурой, редкостно мягкими темными глазами и обворожительной улыбкой, устоять перед которыми решительно невозможно. Знакомые сравнивали ее с Мэри Пикфорд, Нормой Ширер и другими кинозвездами двадцатых — тридцатых годов.

Еще в возрасте шестнадцати лет она вместе со своей двадцатичетырехлетней сестрой Моной отправилась в круиз на Кубу. Мона, дочь эмигрантов из России, уже слыла старой девой, которой перспектива замужества особо не светит. Старшая в троице сестер, она не обладала даром привлекать воздыхателей, как красавица Джейн. Однако на дворе стоял тридцать девятый год, и родители со своим старосветским укладом должны были сначала пристроить замуж старшую и лишь затем остальных. Такова уж традиция в русских семействах, по крайней мере в семье Лефковиц.

Отец Джейн, Арнольд Лефковиц, был скромным торговцем яйцами в Ньюарке — занятие, на которое его супруга Глэдис поглядывала свысока. Пусть он был мудр и толковал Тору так, что снискал уважение раввинов со всего света. По ее мнению, этого все равно было недостаточно для возмещения того, что она, Глэдис, до него снизошла.

В Старом Свете ее семья владела собственным магазином, а отец был квалифицированным врачом, что весьма престижно. Поэтому Глэдис считала себя дамой светской и утонченной, уж во всяком случае не чета мелковатому супругу.

Работы Глэдис не знала отродясь, однако прекрасно управлялась по дому и контролировала все финансы, так или иначе текущие в семейный бюджет через мужа. Так что, несмотря на стоимость вояжа, она хозяйски запустила руку в черную кассу, хранившуюся в третьем ящичке над кухонным ледником, вынула нужную сумму, опустошив семейный бюджет, можно сказать, дочиста, и отправила в десятидневный круиз из Нью-Йорка в Гавану не только Мону, но и Джейн.

Меж собой девушки ладили не особо, но Джейн предстояло стать при старшей сестре сопровождающей, против чего она особо не возражала. Какое-никакое, а разнообразие в жизни и возможность посмотреть мир. Сама она грезила о путешествиях и втайне мечтала стать писательницей, поселившись со временем в английском Девоне, в каком-нибудь коттедже с соломенной кровлей.

Путешествовать в одиночку Моне было не с руки. Еще чего! Пойдут пересуды насчет ее поведения и морального облика. Дело-то серьезное.

Вообще-то перед ней ставилось негласное задание обзавестись женихом на этом «пароходе холостяков». Лимит времени истекал, а потому будущее Моны, равно как и ее сестер Джейн и Мириам, оказалось, можно сказать, в подвешенном состоянии. Круиз был обставлен так, что между незамужними женщинами и неженатыми мужчинами на пароходе предусматривалось широкое общение. На первом круизном ужине Джейн с Моной оказались прописаны за столиком капитана.

За тем же столиком волею судеб оказался Герберт Дофф, щеголеватый молодой человек, одногодок Моны. Роста и внешности он был весьма подходящих — кудрявый брюнет под метр восемьдесят с искристыми карими глазами, непринужденного нрава, чуть полноватый от обилия пищи и вина, но складный и в прекрасной физической форме.