Двенадцать дней Коляды

– Сколько еще ты будешь издеваться надо мной? – Он закрыл глаза рукой и отошел к окну. – Почему ты всегда так поступаешь? Хочешь забыться? Отвлечься от горестных мыслей? Выбери кого угодно, внизу полно людей. Не нужно снова втягивать в это меня.

– Я была дурой! Долго ты собираешься припоминать мне это?

– А что изменилось с того дня, Варна? Ты снова пришла ко мне, чтобы насолить всему миру, показать, что ты готова умереть с высоко поднятой головой. Смелая, несломленная – это прекрасно, но не за мой счет, – отрезал Свят. – Ты… Если бы ты…

Он ударил кулаком по столу, кружка жалобно звякнула и упала на пол.

– Что? Тебе есть что сказать? Говори! – потребовала она.

– Если бы ты только знала, как была нужна мне! – выкрикнул он. – Во мне будто прожгли дыру, прямо здесь!

Свят со всей силы ударил себя кулаком в грудь. Последние лучи заходящего солнца окрасили его волосы алым. Лицо воина было перекошено от злости, но в глазах плескалось столько обиды и боли, что Варна невольно попятилась.

– Я никогда не был тебе интересен, – уже спокойнее продолжил он. – Поэтому ты даже не представляешь, кем была для меня. Тот вечер стал моим откровением. Я не помню объятий, не помню ласковых прикосновений, я был лишен этого всю жизнь. Все, что ты делала, все, что позволила сделать мне, надолго потрясло меня. Я думал лишь о том, что, оказывается, чужие руки могут причинять не только боль. – Его голос задрожал. – И я мучительно хотел испытать это снова.

– Свят…

– Скажи, что все было не так, – потребовал он. – Соври мне.

Ей нечего было ответить. Она действительно никогда не думала о нем, не считалась с его чувствами, хотя прекрасно знала о них. В тот злополучный год Варна просто разглядела его, увидела наконец, что он больше не ребенок. Лукавые взгляды женщин, посещавших церковь, завистливый шепот других мальчишек – все это подстегивало ее, она хотела получить то, чего ни у кого не было. А потом Дарий просто дал ей повод.

– Что мне сделать? Извиниться? – Она развела руки в стороны. – Извини, Свят. Прости меня. Я использовала тебя и собиралась использовать снова. Только тогда делала это из-за того, что я сволочь, а сейчас, потому что мне страшно.

Свят подошел к ней и встал напротив.

– Я сделаю все, чтобы ты снова стала той Варной, которая ничего не боится, которая сначала вышибает дверь ногой, а потом думает. – Он посмотрел ей в глаза. – И ты не должна платить за это своим телом. Если рядом со мной тебе не так страшно – оставайся. Раздеваться необязательно.

Ей стало стыдно. Она запахнула одежду, опустила лицо и попыталась нащупать дверную ручку. Нужно уйти подальше, успокоиться, а потом сделать вид, что она не опозорилась перед тем, кто занимает все ее мысли. Взрослая женщина, а ведет себя как последняя дура.

– Погоди.

Свят начал завязывать тесемки на ее рубахе. В горле появился ком, на глаза навернулись слезы. Осталось только разрыдаться, чтобы окончательно все испортить.

– Я ошибалась, – тихо сказала она.

– Нет, к сожалению, не ошибалась. Я был странным ребенком, а потом из этого странного ребенка вырос плохой взрослый. Посмотри, кем я стал. Убивал невинных людей, врал, пытал женщину…

– Ведьму, – ввернула она.

– Ведьму, – согласился он. – Убил ребенка.

– Случайно.

– Случайно, – снова согласился он. – Подставил напарницу, устроил сговор с ковеном. Дважды. Спустился в Навь, наступил на хвост божествам, отверг женщину, которую люблю всю жизнь. Не человек, а образец дури.

– Свят. – Она все еще прижималась спиной к двери.

– А?

– Кто эта женщина?

– Ты, Варна. Это всегда была ты. – Он тихо рассмеялся. – Вот сейчас хороший случай, чтобы начать раздеваться, но…

Возможно, это неуместно и он снова оттолкнет ее, но жалеть об этом она точно не будет.

Его губы теплые, мягкие и податливые. За прошедшие годы их вкус не изменился. Если закрыть глаза, то кажется, будто ей снова восемнадцать. Только его волосы теперь длиннее и гуще, тело стало твердым и сильным, а щетина неприятно колется.

Конечно, он сказал, что раздеваться необязательно, но ведь они оба хотят этого, между ними много лет висит недосказанность, от которой давно пора избавиться.

Варна потянулась к его рубахе, а Свят вдруг прижал ладонь к ее шее, большим и указательным пальцами надавил на основание черепа, и она почувствовала, как подгибаются ноги.

– Послушай меня, – горячо зашептал он, – в твоем пиве была ее кровь. Ты не умрешь, с вами обоими все будет хорошо.

Она ясно видела и слышала его, но ничего не могла сказать.

Свят осторожно взял Варну на руки и положил на кровать. Поправил подушку под головой, посмотрел в окно, а потом снова перевел взгляд на нее. Сел рядом, провел ладонью по ее щеке.

– Найди меня. – Он пальцами перебирал ее волосы. – Я приму от тебя Черную Карту. А сейчас я должен уйти.

Свят встал, двумя шагами пересек комнату, но вдруг развернулся на каблуках, снова подошел, наклонился к ней и сказал:

– Ты свободна. А это, – он снял с пояса серп и положил его на стол, – передай ему.

Свят вышел из комнаты.

Недвижимая, Варна попыталась сморгнуть наваждение, но сознание ускользало, ее затягивало в темный водоворот.