Двенадцать евреев, которые изменили мир

Первая эмиграция Троцкого с осени 1902 до начала 1905 года была, пожалуй, самым счастливым временем в его жизни. В Париже Троцкий встретил молодую, умную, красивую женщину — Наталью Седову. Их знакомство началось в Лувре. Наташа изучала в Париже историю искусств и взялась после выступления Троцкого в русской колонии с лекцией показать ему шедевры французской живописи. Наталья Ивановна уже была замужем. Но увлечение молодым революционером было так сильно, что она оставила мужа и ушла к Троцкому. Сильные чувства сопровождали их брак до последних дней их жизни. В своем завещании, составленном в 1940 году, он напишет так: «...судьба дала мне счастье быть ее мужем. В течение почти сорока лет нашей совместной жизни она оставалась неистощимым источником любви, великодушия и нежности». Наталья Ивановна разделила как триумф мужа, так и всю горечь поражения и изгнания. Последние слова умирающего были обращены к ней.

Но это будет нескоро. Впереди вся жизнь — жизнь революционера, полная превратностей и парадоксов. Первый парадокс — поведение Троцкого на II съезде РСДРП в 1903 году: будучи по убеждениям, натуре, мировоззрению ярко выраженным радикалом, он неожиданно поддержал реформистов, умеренных! Это внешне было действительно парадоксально. Троцкий, который на всю жизнь станет певцом мировой перманентной социалистической революции, вдруг поддержал — и решительно! — Мартова, о котором позже напишет «фальсификатор марксизма».

Парадокс этот только кажущийся. Троцкий, при всем своем блеске ума и интеллектуальном изяществе, во многих вопросах скользил по поверхности. Внешняя знциклопедичность не подкреплялась глубиной анализа. Голосуя против Ленина и его сторонников, он не понимал, что голосует против самого себя. За свой «небольшевизм» Троцкому в жизни придется много оправдываться. Троцкий, будучи сам «якобинцем», в начале века обвинял Ленина в радикализме. Позже, будучи сам централистом, обвинял Ленина в стремлении сконцентрировать партийную власть в центральных органах, будучи поклонником Робеспьера, бросал Ленину обвинения в диктаторстве. Этот парадокс связан, с одной стороны, с подменой идей людьми. Для него уход в тень Аксельрода и Засулич выглядел трагедией, а Ленин — виновник этого — узурпатором. Ленин пришел к выводу, что Аксельрод и Засулич становятся помехой на пути к будущему и решил устранить их с решающих постов. Как пишет сам Троцкий: «С этим я не мог мириться. Все мое существо протестовало против этого безжалостного отсечения стариков, которые дошли наконец до порога партии. Из этого моего возмущения и вытек мой разрыв с Лениным на втором съезде. Его поведение казалось мне недопустимым, ужасным, возмутительным. А между тем оно было политически правильным и, еледовательно, организационно необходимым». Яркое воображение не опиралось еще на доводы разума. Он еще был человеком с человеческими привязанностями, страстями и эмоциями, а не марксистским функционером, лишенным личных, внепартийных ощущений. Он видел, как Ленин, подминая под себя сегодняшний день, врезался мыслью в завтрашний, брал только то, что нужно и когда нужно. Троцкому же больше по душе были ажурность мартовских мыслей, его остроумие, гипотезы и догадки.

Метания Троцкого между большевиками и меньшевиками, непоследовательность позиции получат некорректную ленинскую оценку: «Вот так Троцкий! Всегда равен себе = виляет, жульничает, позирует как левый, помогает правым...» Но надо отметить, что именно тогда, может быть, Троцкий был как никогда прав, увидев в Ленине жесткого, нетерпимого человека, и увидев это, еще будучи по-юношески неискушенным, интуитивно ужаснулся и отшатнулся от прорвавшейся негуманности и бесчеловечности поведения старшего товарища. II съезд партии развел Троцкого с Лениным на несколько лет.

Первая русская революция

«Ни в конце 1904, ни в начале 1905 года нет никакой возможности открыть следы деятельности того, кого ныне изображают вождем кавказского большевизма».