Двенадцать королей Шарахая

– Дело не в этом. Я боюсь, что мы их потеряем, Мерьям.

– А я не боюсь, – просто ответила она и умолкла.

Риа закатилась, Тулатан подползла ближе к западному горизонту. Когда восток просветлел, Рамад склонился к Мерьям.

– Солнце встает, сестра. – Мерьям не ответила, но перестала раскачиваться и замерла. – Мерьям?

Она стиснула зубы, ее внимательный взгляд устремлен был на реку, но не ко входу в пещеру. Рамад решил, что она смотрит под землю, пытается заглянуть во дворец Кулашана.

– Что такое? – спросил Дана'ил.

– Не знаю, но будь наготове.

Тулатан зашла, и запад потемнел, но на востоке постепенно разгорался рассвет. Шея Мерьям напряглась, зубы обнажились в оскале, зрачки расширились… от страха? Или в предвкушении? Рамад хотел уже позвать людей, но Мерьям вдруг крепко схватила его за запястье, ногти больно вонзились в кожу.

– Что случилось? – спросил он.

Но крик Дана'ила заглушил ответ.

– Идут!

Рамад отцепил руку Мерьям, сжал ее.

– Мерьям! – Он встряхнул ее, чтоб ответила наконец. – Что случилось?

– Они… – произнесла Мерьям и умолкла. Дана'ил махнул своим людям, чтобы были готовы.

У камня и правда зашевелились тени: вооруженные фигуры, выбирающиеся из-под берега, как крабы.

– Что «они»? Мерьям!

– Они нашли его. Подняли его из гробницы.

Он знал, что она говорит о Хамзакиире.

– Он мертв. – Мерьям попыталась встать, но Рамад притянул ее к себе. – Ты же сама сказала мне, что он мертв.

– Я такого не говорила, Рамад.

– Гребаные боги, Мерьям, ты не говорила, что он жив!

Но не успела она ответить, как от реки раздался голос:

– Оставайтесь на месте и сложите оружие! Тогда отпустим с миром.

Рамад замер. Ночной ветер окатил его пронизывающим холодом.

Масид. Он обращался к ним, а его воины продолжали лезть из пещеры.

– Ну? – мрачно спросила Мерьям. – Он перед тобой, Рамад.

Она подстегивала его. И знала что-то, чего он не знал. Но теперь ему было наплевать.

– Готовсь, – скомандовал он бойцам. Они мрачно кивнули, пригибаясь под порывами ветра. Мерьям напоминала лесную кошку: раздувающиеся ноздри, внимательный взгляд, неприкрытое возбуждение. Если б Рамад не знал ее, решил бы, что она рада битве, приветствует ее, как старого друга. – Давай! – скомандовал он.

Его люди поднялись, и Мерьям с ними. Она широко раздвинула руки, и ветер задул сильнее. Рамад натянул тетиву…

Он стрелял в Масида, но попал в шею бойцу, стоявшему рядом с ним. Остальные стрелы, сбитые ветром, тоже полетели вразнобой. Рамад вновь натянул тетиву и подумал об Эмре, возлюбленном Чеды. Возможно, он только что убил его. Хотя на самом деле понятия не имел, в кого попал. Он узнал бы лишь Масида – в любое время дня и ночи, – другие же в предрассветных сумерках казались лишь смутными фигурами.

Ветер крепчал; стоило выстрелить еще раз, как ураган поглотил стрелы, швырнул на песок. В пустыне начиналась буря – Рамад едва мог разглядеть Масида и его людей, не то что стрелы.

Но вот показалось, что песок поднимается вокруг тощего, хрупкого мужчины, затягивает его. Вот страшная фигура рассыпалась в пыль…

– Внимательно! – крикнула Мерьям.

В отдалении, за спиной Рамада, песок закрутился смерчем и сложился в тот самый силуэт. Высокий изможденный мужчина в старинных одеждах, алых, с золотой канительной вышивкой, с окровавленным ртом…

Он едва стоял на ногах, но его глаза горели безумной внутренней силой. Ужас пробрал Рамада до костей. Хамзакиир. Хамзакиир восстал из мертвых!

Подчинившись этому ужасу, Рамад выстрелил, но стрела вспыхнула и рассеялась пеплом. Такая же участь постигла стрелы других бойцов: все они сгорели, не долетев или вовсе перелетев цель. В ответ Хамзакиир поднял руки и швырнул три огненных сгустка.

Один попал в Дана'ила, другой – в Кезаду… что-то ударило Рамада в грудь, пламя взорвалось перед ним веером, обжигая, невиданная сила швырнула его на песок спиной вперед, камни впились в тело…

Уши наполнил однообразный писк, запахло паленым волосом или кожей – не хотелось сейчас об этом думать. Рамад застонал и с трудом поднял голову, пытаясь понять, что происходит.

Хамзакиир больше не обращал внимания на его людей, да они и не пытались нападать: одни лежали неподвижно, другие искали укрытия за камнями.

Теперь все внимание Хамзакиира сосредоточено было на Мерьям, взмахами рук отражающей его огненные стрелы. Некоторые улетали в небо, некоторые вонзались в землю, взрываясь фонтанами песка и камня. Вот она сделала шаг к Хамзакииру, второй…

Маг выглядел таким изможденным, что непонятно было, как он до сих пор стоит на ногах. Он швырнул в Мерьям еще две огненных стрелы; Рамад не сомневался, что каждая из них может легко убить ее или, по крайней мере, вывести из строя, но никогда еще не видел ее такой яростной. Ее лицо сияло гневом и извращенным наслаждением. Так вот чего она хотела: не поймать Масида, а сразиться с Хамзакииром!

Между скрюченных пальцев Хамзакиира вырос массивный огненный шар. Он рос и рос, а Мерьям все бежала навстречу.

– Мерьям! – крикнул Рамад. – Нет!