Двенадцать королей Шарахая

Сегодня был Савади, самый горячий день на Желобе, так что с закатом гам вокруг только усилился. Мужчины и женщины наводнили таверны, чайханы и кальянные, те же, кому не досталось места внутри, сидели на стульях у входа, разглядывая прохожих. За спиной Эмре, во внутреннем дворике «Четырех стрел» послышались ритмичные распевы поэтов. Каждое выступление заканчивалось свистом и перестуком рюмок по столам – самый громкий свист предназначался тем, кто за отведенное время успевал впечатлить зрителей.

Еще один день псу под хвост, подумал Эмре. Пара взяток тут и там да несколько обещаний принесли ему новости о том, что Хамид ищет что-то в этой части города и на поиски послал Дария.

Но даже зная об этом, Эмре в первый день едва не выдал себя: разгуливая по кварталу и пытаясь выяснить побольше об обитателях поместий, он заметил, как Дарий взбирается на башню.

Эмре тут же затаился в переулке и целый день наблюдал. На закате Дарий покинул пост и отправился в кальянную «Шакалий хвост» – подозрительное местечко, куда частенько захаживал Хамид.

Этого Эмре было достаточно, чтоб убедиться, что он на правильном пути. Оставалось выяснить, за чем охотится Дарий.

Но, видно, не сегодня.

Мысль, преследовавшая Эмре уже несколько дней, вернулась снова: пойти к Хамиду. Поговорить с ним прямо. Он же вырос вместе с ними: с Чедой и Тариком. Четыре года они были не разлей вода, сорванцы, вместе промышлявшие на улицах. Но постепенно судьба разбросала всех, только Чеда с Эмре все так же держались вместе. Тем не менее он не хотел идти к Хамиду и мяться на пороге. Дружба дружбой, а дела врозь. Нужно сперва проявить себя.

Дарий поднялся, и Эмре хотел сделать то же самое, но к поместью, гремя колесами, подъехала арба, запряженная двумя черными лошадьми.

Лакей спрыгнул с запяток и открыл ворота. Лошади, звеня упряжью и цокая копытами по камням дворика, затащили арбу внутрь, к самому крыльцу.

Из экипажа показалась прелестная девушка с черными косами и голубым кулоном, спадающим на лоб. Спустившись по приставленным лакеем ступенечкам, она заговорила о чем-то с кучером. Лакей же вбежал в дом и вскоре выкатил к арбе кресло на колесах.

Только тут Эмре заметил, что в арбе есть кто-то еще: сгорбленная старушка, укутанная в одеяла. Девушка помогла ей выбраться из арбы и, вдвоем с лакеем, усадила в кресло. Дверь за ними закрылась, кучер задвинул щеколду на воротах и уехал на задний двор.

Окна дома осветились, но за ними все еще не видно было ни души: значит, они в тех комнатах, что смотрят на восток. Эмре подумал, что Дарий подкрадется поближе, но он не стал: спустился с башни и повернул на юг.

Эмре остался наблюдать, надеясь понять, что за женщина в кресле и что Хамиду понадобилось в этом доме, но больше ничего не происходило. Плохо, нужно выяснить все как можно скорее, прежде чем Дарий начнет действовать. Но как разведать незаметно?

Дворик «Четырех стрел» взорвался хохотом. Дождавшись тишины, поэтесса продолжила читать нараспев, и, будто отзываясь на ее голос, в окне напротив появился силуэт девушки.

Наблюдая за ней, Эмре кое-что понял. Да, он не сможет войти туда тайком от Дария. Но зачем скрываться? Он ведь хотел привлечь внимание Воинства, вот и случай подвернулся.

Спускаясь по увитой плющом решетке, он услышал громкий одобрительный свист: поэтесса что-то едко ответила на выкрик из зала, и зрители разразились хохотом.

* * *

Четыре дня спустя, ясным утром, Эмре появился на Желобе с простенькой кожаной сумкой в руках. Он надел лучшее, что у него нашлось, то есть выглядел беднее самого бедного жителя Желоба, но цель была не в том, чтоб сойти за богача: хватало образа средней руки караванщика.

Зная, что Дарий уже засел на башне, он направился прямо к воротам поместья. Поднялся ветер – хорошо, небольшая песчаная буря была бы Эмре даже на руку, если бы он таки смог попасть в дом.

Он потянул за шнур справа от ворот, и во дворе зазвонил колокольчик. Вскоре явился тот же лакей, что сопровождал тогда женщин.

– День добрый, – сказал он, оглядывая Эмре.

– Я бы хотел увидеть твою хозяйку, почтеннейший.

Лакей подозрительно прищурился.

– Наставницу Зохру или госпожу Энасию?

Эмре замер. Энасия? Несколько лет назад он работал у каменщика Галадана, помогал строить стену вокруг нового сада храма Тулатан. Работая, он часто видел девушку по имени Энасия и вел себя как полный дурак, стараясь ее впечатлить. Больше он ни разу не встречал ее, прекрасную, как голубка. Подойти к ней просто так, без предлога, Эмре стеснялся. Все-таки она была послушницей в храме Тулатан. Может, она и хихикала над его дурацкими шутками, но никогда не связалась бы с оборванцем. Постепенно он забыл о ней. И вот, вспомнил.

Последние три дня он днем и ночью шлялся по округе, стараясь не попадаться на глаза Дарию, и выяснил, что старушку, хозяйку дома, зовут Наставница Зохра и что пару месяцев назад она заболела. Придумал план… но теперь, под строгим взглядом лакея, все слова разбежались.

– Прошу прощения, – нашелся Эмре. – Я пришел к Наставнице Зохре, но лучше бы мне, пожалуй, перекинуться словечком с госпожой Энасией.