Двенадцать королей Шарахая

Она не соврала, в погребе действительно выстроились сотни бутылок и бочонков дорогого вина со всего света: мирейские, маласанские, некоторые даже с далеких берегов Южного моря. Эмре выбрал наугад, поднялся на кухню и, перелив вино в графин, достал из поясной сумки конверт. Его содержимое – белый порошок – высыпал в бокал Энасии. Налил себе, поставил бокалы и графин на поднос и отнес в гостиную.

Энасия, обнаженная, лежала на ковре из тигриной шкуры и задумчиво смотрела в пламя камина, уперев подбородок в сложенные руки. Эмре молча поставил поднос на мраморный столик поодаль и постоял тихонько, любуясь отсветами огня на ее коже. Энасия – красивая женщина, но Эмре не шутил, назвав ее злой.

У Наставницы Зохры не осталось родных, и некому было о ней позаботиться, кроме Энасии и Обители Королей. Однако Энасия куда больше заботилась о звонкой монете, о преимуществах жизни под крылом уважаемой госпожи. Она не скрывала своего честолюбия. Если какая-то симпатия у нее к Наставнице Зохре и была, то давно вся вышла: Энасия могла не заглядывать к ней по целым дням, особенно если Ренжин куда-нибудь уезжал, и старушка проводила часы, бессмысленно глядя в стену.

К тому же, компаньонка подворовывала, тащила все, что плохо лежит. Пусть она и распоряжалась пока в этом доме, но знала, что долго счастье не продлится. Когда Зохра умрет, Короли просто заберут поместье обратно, проглотят все здешние сокровища и не поморщатся, а ее, Энасию, выгонят на улицу. Разве это справедливо, спрашивала она у Эмре. А Эмре думал, что если все выйдет наружу, тогда Энасия и отведает справедливости.

Чем дольше он общался с ней, тем труднее становилось подавлять отвращение. Сперва он пытался представить, что это Чеда… но думать о них одновременно было как-то неприятно. Тогда он просто начал представлять на ее месте женщин, которые ему нравились.

К сожалению, без этого оказалось не обойтись: Хамид сообщил, что в доме спрятаны записи. Вероятно, чтобы достать их, нужно втереться в доверие и к Зохре, а в ее состоянии это невозможно. Придется пользоваться тем, что есть, как бы жестоко это ни звучало.

– Ты чего так долго? – Энасия задрала ноги, скрестила лодыжки, потираясь бедрами о ковер.

– Выбирал вино. Тебе же нравится сладкое?

Собираясь сюда, он планировал сперва выпить с ней пару бокалов и уж потом подмешать снотворное – от вина Энасия никогда не отказывалась. Но, оказавшись с ней лицом к лицу, он понял, что больше не может. Трех недель ему хватило за глаза – в дрожь бросало от мысли, что придется провести с ней еще одну ночь.

Энасия перекатилась на спину, бесстыдно потянулась, глядя на его пах.

– Я бы лучше попробовала кое-что соленое… но можно начать с вина.

Эмре подсел к ней, протянул нужный бокал.

– Значит, вино.

Он подумал, что Энасия, чего доброго, захочет сначала его, но расчеты оправдались: она залпом выхлебала полбокала, надула губы.

– Кисловато… – Она прикончила вино. – Но пить можно.

Эмре покосился на дверь.

– Ты уверена, что Зохра нас не услышит?

– Чего ты так боишься? Я же сказала, что заперла ее.

– Все равно. Не хочу, чтобы она узнала.

– Почему? Я могу принимать мужчин.

– Ты же говорила, что она строгая.

– Была строгая. – Энасия допила остатки и протянула бокал за добавкой. – Да тут можно хоть побоище устроить, на первом этаже никто не услышит. А если она и услышит, то ей все равно.

– Ты уверена?

– Старая карга с каждым днем все меньше на себя похожа. Уж поверь, она уже видит, как трава качается в Далеких полях.

– Я бы тоже не отказался их увидеть.

– И почему это, дорогой Эмре, тебя так тянет в загробный мир?

Попросить у Рафы прощения.

– Ну, все однажды там будем. Просто интересно, как это. Как думаешь, старые боги до сих пор там живут?

– Конечно, почему нет?

– Они ушли из нашего мира, почему из другого не могут уйти?

Энасия нахмурилась.

– Никогда об этом не думала.

Конечно. Ты была слишком занята, обворовывая умирающую старуху!

Энасия прикрыла глаза… но очнулась, борясь со сном, потянулась поцеловать Эмре в щеку.

– Ты почему все еще одет?

Она притянула его к себе, целуя и одновременно вытаскивая рубаху из штанов, развязывая шнурки. Ее ноготки легонько оцарапали грудь, ловкая рука нырнула в штаны.

Эмре осторожно уложил ее на ковер, все еще опасаясь, что желание пересилит действие снотворного, поцеловал в губы, впадинку ключицы, грудь, проложил дорожку поцелуев по мягкому животу. Энасия обмякла вдруг, ее голова запрокинулась, стукнувшись об пол.

– Энасия? – тихо позвал Эмре.

Она не ответила, тихое похрапывание присоединилось к треску огня в камине. Эмре быстро прикрыл ее одеялом, вылил остатки вина в цветочный горшок, оставив немного на дне. Пусть думает, что уснула, потому что они все допили.

Поправив штаны, Эмре взял фонарь и вышел в коридор. За три недели он успел много узнать о доме от Энасии. К примеру, он знал теперь, где Наставница Зохра обитает, где ест, где пишет письма другим Наставницам, Королям или благодетелям с Золотого холма. Он давно наметил места, где нужно искать.