Двенадцать королей Шарахая

– Помогал Рафе разгружать корабль ночью. – Эмре зевнул и потер глаза. – Заработали пару сильвалов. Не у всех же есть дядьки-аптекари… – Он вдруг уставился на нее. – Чеда, что случилось? – Он подошел поближе, взволнованный. Если бы Чеда не устала так чудовищно, то, наверное, расплакалась бы.

– Можем поговорить? – спросила она, бросив выразительный взгляд на Рафу.

Тот кивнул.

– Эмре, я пошел. Как закончишь, найдешь меня.

Проводив брата, Эмре, наконец, обернулся к ней и кивнул на окровавленную рубашку.

– Дардзада тебя тронул? Я его убью!

Чеда не могла разозлиться. Пустыня словно выжгла из нее весь гнев.

– Скажи, что там, – попросила она, боясь услышать ответ, и, повернувшись к Эмре спиной, задрала рубашку. Ткань неприятно цеплялась за кожу, и Чеда стащила ее совсем.

– Тут все в крови. – Эмре забрал у нее рубашку, смочил водой и быстро, аккуратно промыл рану. – Я не…

– Напиши прямо тут. – Чеда встряхнулась, и на пол осела туча песка и пыли.

Эмре принялся рисовать пальцем в пыли. У него получился один из старинных символов, давно уже обретших множество значений.

Чеда узнала его уже по первым чертам, но ждала, пока Эмре закончит, потому что не верила, не могла поверить, что Дардзада выбрал именно это…

– Что там написано? – тихо спросил Эмре.

Чеда коснулась символа в пыли. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

– Этим знаком кочевники помечают ублюдков. Незаконных детей.

Так вот что Дардзада думал о ней. Так он объявил всему свету, что она не его дочь. Она вспомнила, как мама ссорилась с Дардзадой, как смеялась вместе с ним. Вспомнила, как он плакал, когда Айя умерла. Вспомнила множество вещей, но не нашлось там мига, когда она не чувствовала себя одинокой. Дардзада был последним, что связывало ее с мамой. Теперь и его не стало. Чеда не могла вернуться к нему, не могла его простить.

Она даже не заметила, как съежилась в комок, прижав колени к голой груди, и зарыдала.

Эмре, да благословят его боги, осторожно обнял ее, прижал к себе, покачивая, как маленькую. И, почувствовав его теплые слезы на плече, Чеда поняла, что не одна. У нее есть семья. Пусть мама умерла, пусть к Дардзаде возврата нет, но Эмре – ее кровь. А она – его.

Глава 31

До поместья Наставницы Зохры Эмре добрался в полночь. На этот раз он не звонил в колокольчик – просто ждал, пока Энасия не выбежала к воротам в летящем персиковом платье и не утянула за руку во двор, не толкнула к стене дома с силой, которая в первый раз его даже удивила.

Она прижалась к нему всем телом, покрывая страстными поцелуями шею, зарываясь пальцами в волосы, потираясь бедрами о его бедра, покусывая ухо – один сильный укус, а после, наконец, поцелуй в губы.

Мягкая, соблазнительная, пахнущая розой, жасмином и весенней пустыней, она была Эмре отвратительна. И все же он отвечал на ее поцелуи так же жарко, дышал так же тяжело, скользя руками по ее бедрам, по мягкому животу, пока не добрался до спелых грудей.

Она отстранилась и потащила его через двор в дом, но как только они оказались внутри, Эмре резко прижал ее к двери, жадно целуя в шею, растрепав прическу.

– Возвращаешь любезность? – спросила она, тяжело дыша.

– За каждое доброе дело… надо воздавать сторицей. – Их поцелуи постепенно сделались медленнее, его рука скользнула между ее бедер, ее пальцы поглаживали бугорок на его штанах. Эмре запустил руку в ее волосы, заставив запрокинуть голову, и укусил в шею. Энасия резко выдохнула, потянулась к завязкам его штанов, но Эмре удержал ее руку. – Ты избавилась от Ренжина?

– Лучше. – Энасия попыталась прижаться к нему, но Эмре удержал ее на расстоянии. Ей эта игра понравилась, и она усилила напор. – Хозяйка сама отослала его на неделю.

– Как ты это сделала?

– А вот так. Сказала ей, что твои лекарства продаются в Ишмантепе. Вот Ренжин и поехал.

Лекарства, естественно, не помогали Наставнице Зохре – так говорила Энасия. Но еще теплилась надежда на действие третьего пузырька – Эмре намекнул, что для его проявления нужно время, а запасы можно пополнить в Ишмантепе. Остальное Энасия сделала сама.

– Наставница нас не поймает? – спросил он.

Энасия хитро улыбнулась, блестя глазами.

– Я ее заперла, она нам не помешает.

Эмре стало тошно, но он не показал виду.

– Злая, злая женщина.

– За это ты меня и любишь.

– Не могу спорить! – Эмре решительно подхватил ее на руки и под довольные визги понес наверх, но, дойдя до лестничного пролета, нахмурился вдруг и опустил. – Нет, постой. А как же сперва бокал вина для дамы?

Он встал на лестнице, чтобы Энасия, чего доброго, не пошла вместо него.

– Тогда бокалом не ограничивайся. – Она поднялась на второй этаж, наклонилась, облокотившись на перила. – Там в погребе полно бочонков, наливай, что хочешь. Только те, что у дальней стены, не трогай.

Ее огненное платье мелькнуло в дверях, будто росчерк кисти, и пропало.