Двенадцать раз про любовь

Когда Натанаэль вернулся, я напомнила ему, что он хотел мне еще что-то рассказать про Вольфа и Бербель. «Это уникальная парочка, – говорит Натанаэль и интересуется, остались ли еще хлебцы. – Бербель была девочка толстая, а тогда, после войны, это было большой редкостью. Вольфу она нравилась, и он таскал ей еду. Чаще всего хлеб, время от времени яблоки – в общем, делился, чем мог. Постепенно дошло до того, что он скармливал ей все свои завтраки, все, что мать давала ему с собой в школу, включая дополнительные бутерброды, которые ему делали, потому что он был таким худеньким и так хорошо умел выпрашивать. Вольф все таскал и таскал еду своей подружке, но той всегда было мало. – Хлебцы хрустят, Натанаэль смеется. – Бербель ела, а Вольф смотрел на нее, но едва она успевала заглотить последний кусок, как ее тут же начинал мучить голод. Вольф делал все, что мог. Бербель все толстела и толстела, и чем больше она прибавляла в весе, тем сильнее Вольф ее любил. Девочка быстро развивалась и, когда Вольф приносил ей сладости, разрешала потрогать ее грудь. А позже и пососать. Их застукали, когда толстуха Бербель, совершенно голая, стояла на ящике, широко расставив ноги, и поглощала бутерброд с колбасой, а Вольф в это время засовывал ей во влагалище ключи с толстой связки, один за другим, так глубоко, насколько получалось. Им тогда было по двенадцать. Родители запретили им общаться. Но они продолжали встречаться и с каждым годом приобретали все большую сноровку в выборе укромных местечек. В семнадцать Бербель забеременела. Причем это Вольф заметил, что ребенок шевелится – Бербель была уже на шестом месяце. Родители отправили ее в приют, ребенка забрали сразу же после родов, она даже не узнала, кого родила – мальчика или девочку. Она писала Вольфу письма, но ответа так и не дождалась, потому что он их не получал». Натанаэль допивает чай залпом, берет еще один хлебец и говорит: «Я не могу остановиться!»

«Потом Вольф и Бербель несколько десятилетий не виделись. Он получил образование, сдал экзамен на охотника, женился на Ирме, родил дочь и безуспешно пытался произвести еще и сына. Ирма терпела, но радости ей все это не доставляло, и беременность так и не наступила, как ей это удалось – Бог знает. Толстуха Бербель дважды побывала замужем и после нескольких выкидышей родила сына. И вот однажды она, к тому времени уже пенсионерка, пришла в больницу к своей первой внучке и столкнулась в приемном покое с Вольфом, тот как раз взволнованно твердил: “Меня зовут Вольфганг Фендель, и я хочу знать, где моя жена Ирмгард Фендель, урожденная Краусхаар, ее доставили сегодня с почечной коликой”. “Привет, Вольф, это я, Бербель”, – окликнула его Бербель. “Ты похудела”, – сказал Вольф. “Ну, это ты зря, – ответила она и похлопала себя по животу и по бедрам. – Рада тебя видеть”. С тех пор они неразлучны. Вот только Ирма мешала. Но прятаться им было не привыкать. Вольф тут же принялся откармливать свою Бербель. Ну, теперь точно хватит, – говорит Натанаэль и закрывает пачку с хлебцами. – Дражайшая Бербель с тех пор так разжирела, что даже с дивана без посторонней помощи встать не может. Так и сидит целыми днями и поглощает то, что тащит в дом и готовит для нее Вольф. А тот, напротив, все такой же – тощий, высокий, узкоплечий, с жидкими седыми волосами, в очках без оправы, и он будет пичкать свою возлюбленную, пока та не лопнет, пока ее не разорвет. Или пока она не задохнется. Или просто больше не сможет. Затухнет. Погибнет. Ты ведь знаешь, Вольф – охотник. Он умеет убивать дичь». Натанаэль встает. Несколько раз кивает, смотрит в пол, похоже, о чем-то думает. «Ты только представь себе, от чего я избавлен, – благодаря тому, что отказался от любви, – говорит он и на миг застывает в нерешительности. – Пойду посмотрю, как там дети». – «Песок не забудь», – кричу я вслед.

На следующее утро у большого малыша поднимается температура. «Я упал», – хнычет он. Я говорю, что это только сон, но он настаивает: «Нет, мама, я упал, голова болит».

Натанаэль отводит маленького малыша в ясли. «Твой песок навевает странные сны», – говорю я, когда он возвращается. Большой малыш рассказывает, что взлетел высоко-высоко, до самого неба, и упал оттуда. Натанаэль думает, что это не сон: «А вдруг он ночью и правда упал с кровати? Нужно сходить к врачу».

В приемной у педиатра битком. Мой сын принимается играть в догонялки с другими маленькими пациентами. «Даже если он еще не болен, то тут уж точно заболеет», – думаю я. Постоянно подходят все новые мамочки с детьми, есть и один отец. Одна из мамочек плюхается, даже не сняв мокрой куртки, рядом со мной. «Привет», – говорит она. «Привет, – отвечаю я. – Куртку в гардероб повесить не хочешь?»

– Я боялась, что место рядом с тобой займут, – говорит она. Смотрит на Натанаэля: – Привет, я – Сильке.

– Жена нашего свидетеля, – шепчу я ему, когда она все-таки отправляется в гардероб повесить куртку – я ее трижды заверила, что буду держать для нее место.

– Вы дружите? – Натанаэль явно сбит с толку.

– Нет, с чего ты взял?

– Да так.