Двенадцать рождественских свиданий

Она обрадовалась, что сможет завершить все с Дрю, к тому же на свидании должны были показывать ее любимый фильм «Эта прекрасная жизнь», который она всегда мечтала увидеть на большом экране. Но в целом, Кейт радовалась, что скоро все закончится, она сможет расслабиться на Рождество, а потом снова исчезнуть в Большом Дыму^[9], с разбитым сердцем, подводя итоги этого месяца беспрецедентных превратностей судьбы.

Но она должна прийти сюда завтра с Томасом на дегустацию вин. А до этого нужно вернуть лучшую подругу с помощью пирожных и выпивки.

Кейт вернулась обратно той же дорогой, что и пришла, обнаружив Лауру сидящей на резном деревянном троне под портретом дородного краснолицего мужчины в бархатных бриджах и рубашке с оборками под пальто. Она была поглощена бумагами, водила пальцем по списку, то и дело останавливаясь, чтобы пометить место на странице ручкой.

– Привет. – Голос Кейт прозвучал тихо и жалко, да и чувствовала она себя также в этом помпезном зале.

Лаура подняла взгляд. Она молчала. Просто смотрела на Кейт, а та смотрела в ответ.

– Прости. Ты поступила тогда абсолютно правильно, а я была неблагодарной коровой. Я принесла пирожные с фундуком и винишко, как символ мира.

Лаура расплакалась. Она прикрыла лицо бумагами, но это не помогло скрыть рыданий. Кейт пересекла зал и опустилась перед троном на колени. Она тоже рыдала.

– Прости. Я знаю, ты хотела как лучше.

– Ты меня прости, – рыдала Лаура, – если бы я сказала тебе раньше… Меня убивает то, что ты несчастна из-за меня.

Кейт встала с колен и обняла Лауру за шею.

– Я не несчастна. То есть, да, я безумно люблю Мэтта, но рада тому, как сложилась моя жизнь. Мне нравится моя жизнь!

– Я так боялась, что ты больше никогда не захочешь со мной разговаривать.

– Такого никогда не случится. – Кейт села и взяла Лауру за руки.

Майкл, парень, который вешал люстру, вошел в комнату, нашел двух подруг в слезах, держащих друг друга за руки, и снова вышел, почесывая затылок. Кейт и Лаура захохотали.

Они сели на пол, прижавшись к стене, и разделили между собой пирожные. Вино осталось в сумке, так как официально Лаура еще работала.

Было только четыре часа, но за окнами уже стемнело.

Лаура перелистывала бумаги.

– У меня двенадцать живых фазанов, тридцать шесть куропаток и два павлина, их доставят двадцать второго числа, так что лорду и леди придется позволить живым птицам бродить снаружи на Рождество.

– Черт! Мэтту лучше держаться подальше от поместья – здесь не будет места орнитофобам!

– Одному богу известно, как мы должны их тут держать, чтобы они не разлетелись.

– Действительно, экстравагантно.

– И это компромисс! Сначала они хотели выпустить в лес стаю гусей, лебедей и кабанов, но егерь сказал, что они могут напасть на гостей, когда те выйдут по нужде.

Кейт засмеялась.

– Им нравится сопоставлять то, что они едят, с живыми собратьями за окном.

– Извращенцы.

– У меня столько туш в холодильнике, что можно проводить съезд таксидермистов.

Она выглядела усталой, и размытая тушь только усугубляла это впечатление.

– Как бы то ни было, я выйду отсюда в пять вечера двадцать третьего и вернусь только после Нового года.

Обе на мгновение замолчали, внезапно вспомнив, что к тому времени одной из них здесь уже не будет. Лаура положила голову Кейт на плечо.

– Что я буду делать без тебя?

– Просто будешь часто проводить выходные в Лондоне.

Но обе знали, что будет по-другому.

Кейт толкнула входную дверь, и ее встретил насыщенный запах тушеной говядины. В животе заурчало. В доме было очень тепло, особенно после бодрящей погоды снаружи. Кейт чувствовала, как щеки покалывает.

Теперь, когда она помирилась с Лаурой, стало легче. Кейт прошла на кухню, увидела одну из коробок, заполненных художественными принадлежностями для переезда, и тяжесть снова легла на душу. Она вздохнула. Уехать будет нелегко. Но это будет не первый раз, когда она начинает все сначала. У нее получится.

Из задумчивости ее вывел телефон. Звонила мама.

– Привет, мама. Ты благополучно добралась?

– Да, милая. Только что приземлилась, спасибо, Кэти.

– Папа разделил со мной расходы.

На другом конце повисла необычное для матери молчание.

– Правда, милая? – переспросила она через мгновение. – Он хороший человек, твой отец.

– Да. Хороший.

– Я знаю, ты всегда думала, что он слишком хорош для меня, дорогая.

– Я никогда этого не говорила.

– Тебе и не нужно было. И это правда. Дело не в том, что я его не любила. Я просто недостаточно его любила.

– Тогда зачем ты возвращалась к нему?

– Потому что он хороший человек. Я никогда не смогу с ним сравниться. Я никогда не смогу любить его так, как он любит меня. Просто во мне этого нет. Ты и твой отец сделаны из одного теста – вы оба крепкие, можете противостоять ударам судьбы и давать ей сдачи, насколько возможно. Я же всего лишь стараюсь не дать ей сбить меня с ног.

Кейт молчала. У нее никогда не было такого откровенного разговора с матерью. Возможно, мать была гораздо глубже, чем Кейт предполагала?