Двенадцать стульев

С января 1928 года московский ежемесячный журнал «30 дней» начал публикацию романа «Двенадцать стульев». Имена авторов – сотрудников популярной тогда газеты «Гудок» – еще не были широко известны: «Илья Ильф, Евг<ений> Петров»[1].

Редакция журнала обошлась без предисловия. Но в каждом номере печаталась аннотация: «“Двенадцать стульев” – современный роман-хроника – рисует приключения и странствования по городам и весям Советского Союза компании плутов и авантюристов. Являясь подражанием лучшим образцам классического сатирического романа, роман “Двенадцать стульев” состоит из ряда отдельных новелл-эпизодов, высмеивающих обывательщину, головотяпство и всяческие извращения нового быта. Литературное мастерство авторов – Ильфа и Е. Петрова, – живость повествования, занимательность отдельных положений и остроумие языка несомненно составят молодым писателям широкую популярность в читательских и литературных кругах»[2].

Стилистически аннотация, скажем так, небезупречна. Зато прагматика ясна. Во-первых, оговорено специально, что авторы «современного романа-хроники» не высмеивают советскую действительность как таковую. Объекты сатиры – лишь «всяческие извращения нового быта», а вовсе не он сам. Во-вторых, акцентировалось, что Ильфа и Петрова ждет слава.

Предсказание сбылось. К июлю 1928 года, когда завершилась публикация, имена авторов стали знаменитыми на всю страну. Но еще мало кому было известно, что это – псевдонимы. Илья Арнольдович Файнзильберг использовал в таком качестве анаграмму, ну а Евгений Петрович Катаев – патроним, усеченное на досоветский манер отчество.

В январе 1931 года тот же иллюстрированный ежемесячник начал публикацию второй книги романной дилогии – «Золотой теленок». На этот раз было и предисловие – «От авторов»[3].

Кроме прочего, Ильф и Петров описывали свою полемику с неким противником сатиры. Разумеется, выдуманную: «Смеяться грешно! – говорил он. – Да, смеяться нельзя! И улыбаться нельзя! Когда я вижу эту новую жизнь, эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться!»

Бдительного противника сатиры Ильф и Петров высмеяли. Объявили его нападки противоречащими актуальным идеологическим установкам. Но прагматика иронического предисловия – та же, что и редакционной аннотации 1928 года. Теперь и сами авторы специально оговорили, что не порочат «новую жизнь».

Еще до окончания журнальной публикации в декабре 1931 года второй роман стал не менее популярным, чем первый. Оба часто переиздавались. И вообще популярность авторов росла постоянно.

Четырехтомное собрание сочинений Ильфа и Петрова опубликовало в 1938–1939 годах московское издательство «Советский писатель». Мало кому из тогдашних знаменитостей была оказана такая честь. Это, по сути, означало, что авторы романной дилогии признаны классиками[4].

Ильф участвовал в подготовке издания, но так и не увидел его. Умер от туберкулеза 13 апреля 1937 года.

Фрагменты его дневниковых записей и черновых набросков опубликованы в 1939 году издательством «Советский писатель». Книгу подготовил к печати друг и соавтор. Открывалась она статьей – «Из воспоминаний об Ильфе»[5].

18 февраля 1942 года московский еженедельник «Литература и искусство» напечатал еще один фрагмент мемуаров Петрова. Он подготовил эту публикацию к пятилетней годовщине смерти Ильфа. Заголовок прежний оставил[6].

Историю создания романной дилогии Петров изложил кратко. Принято считать, что расширенный вариант готовился для книги об Ильфе, но завершить ее автор не успел: началась Великая Отечественная война, и он стал фронтовым корреспондентом газеты «Правда». Летом 1942 года погиб в авиационной катастрофе.

После войны статус Ильфа и Петрова был по-прежнему высок. В 1948 году издательство «Советский писатель» вновь опубликовало романную дилогию в самой престижной тогда книжной серии: «Библиотека избранных произведений советской литературы 1917–1947»[7].

Она стала подведением литературных итогов за тридцать лет. В обиходе именовалась «золотой» – по цвету переплета. Издание книги в этой серии означало, что автор официально признан советским классиком.

Казалось бы, статус бесспорен. Тем не менее, автор вступительной статьи к переизданию романной дилогии в 1956 году тоже рассуждал о лояльности Ильфа и Петрова. Оговорил специально, что «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» созданы «людьми, глубоко верившими в победу светлого и разумного мира социализма над уродливым и дряхлым миром капитализма»[8].

Речь шла вновь о верности советским идеологическим установкам. Но если это считалось очевидным, как утверждал автор вступительной статьи, так незачем было бы и оговаривать специально.

В 1961 году опубликовано еще одно собрание сочинений. Уже пятитомное. Очередной знак официального признания. Но в предисловии вновь специально оговорена лояльность классиков. Акцентируется, что что «веселый смех Ильфа и Петрова в своей основе глубоко серьезен. Он служит задачам революционной борьбы со всем старым, отжившим, борьбы за новый строй, новую, социалистическую мораль»[9].