Двенадцать стульев

В Одессе и каждом районном отделении угрозыска – специальные хранилища вещественных доказательств, где конфискованного оружия хватало, причем оно месяцами оставалось неучтенным, и взять чуть ли не «под честное слово», не говоря уж о расписке, было несложно. Тогда и при утере вопрос «неформально» решался.

Носить же нерегистрированное оружие сыщикам если и не разрешалось официально, то особо не возбранялось. Таким положение было до лета 1922 года, когда сменилось начальство губугрозыска[104].

Корреспондент Одукроста не был опытным сыщиком, но, похоже, милицейскую специфику понимал. Или осторожность проявил, свойственную многим бывшим арестантам. После чего выбирал оружие неоднократно и, так сказать, по вкусу, о чем свидетельствует расписка, датированная 6 октября 1922 года:

«Дана сия в том, что мною получен во временное пользование револьвер системы «кольт» за № 60379.

Уполномоченный угрозыска 1-го р-на Катаев»[105].

Документ этот содержится в одном из уголовных дел, переданных на хранение в ГАОО. Изъятое оружие принадлежало задержанному преступнику.

Но по расписке нельзя судить определенно, что за оружие взял Катаев-младший «во временное пользование». Ответ подсказывает контекст.

Слово «револьвер» тогда – обиходное родовое обозначение ручного огнестрельного оружия. Называли так весьма часто и автоматические пистолеты. Терминологическая путаница.

Постоянная деталь револьвера как такового – вращающийся барабан с гнездами для патронов. Отсюда и название оружия. Автоматические же пистолеты заряжались посредством сменных патронных обойм.

Скорее всего, в расписке Катаева-младшего речь идет об автоматическом пистолете системы «кольт» образца 1911 года. Был тогда принят на вооружение американской армией, поставлялся и в Российскую империю. Другой вопрос, почему именно он приглянулся юному сыщику.

Известно, что за оружие в 1921 году было табельным у комсостава РККА и НКВД. Официальное название – «трехлинейный (калибр 7,62 мм.) самовзводный револьвер системы “наган” образца 1895 года».

В его барабане семь гнезд. Самовзводный наган именовали еще «офицерским»: с 1896 года этот револьвер, весьма надежный, хотя довольно тяжелый и громоздкий, был табельным оружием русского офицера.

Кольтовская обойма тоже на семь патронов. Бой посильней, чем у «нагана», скорострельность гораздо выше, калибр много больше – 11,43 мм. Но разница в габаритах и весе невелика, а вид гораздо эффектнее. Потому и спросом пользовался.

Офицерский «наган» попадался часто в конфискате. Автоматический «кольт» – редкость.

Вряд ли случайно упомянут автоматический «кольт» в одном из первых опубликованных рассказов Катаева-младшего, да и старший об этом пистолете не раз писал почти с восторгом. Мечта юношеских лет, вероятно.

Помимо реализации той мечты Катаев-младший решал посредством «вещдоков» и другие проблемы. В первую очередь – транспортные. По району ездить нужно было часто.

Разумеется, агенту угрозыска в сельском районе автомобиль не полагался. Единственное доступное транспортное средство – крестьянская подвода или бричка. Но без лошадей не обойтись, а они тоже дефицитны. Одна надежда – конфискат.

Тут, правда, были и сложности. Катаеву-младшему, решавшему транспортную проблему самостоятельно, пришлось обратиться письменно к начуездугро, получить визу, после чего 7 октября 1922 года отправить хранящуюся ныне в ГАОО расписку. Текст стандартный: «Дана сия в том, что мною, уполномоченным уездугр<озыска>, взяты во временное пользование две лошади, отбитые мной от бандитов…»[106].

Цитированные расписки – из материалов расследования, завершившегося арестом группы конокрадов. Ее возглавлял К. И. Орлов. Некогда служащий РККА, он был уличен в служебных преступлениях, скрывался, нашел сообщников, разбойничал, даже объявил себя идейным противником советского режима. Потому расследованием занималась не только милиция, но и ГПУ. Однако главную роль все равно сыграл угрозыск[107].

Ликвидацию так называемой «банды Орлова» признали успехом, значительным не только в уездном масштабе. Прежде всего, это был успех Катаева-младшего, создавшего эффективную сеть тайных осведомителей, о чем свидетельствуют агентурные документы[108].

Еще он изыскал доказательства, подтверждавшие совершение орловскими сообщниками ряда преступлений, ранее не раскрытых. Среди других приемов использовал и такой, что должности мог бы лишиться.

Отметим, что село Мангейм изначально – район компактного расселения этнических немцев. Точнее, одна из немецких колоний, созданных еще в XIX веке. Сто лет спустя ситуация почти не изменилась.

В 1922 году колонистами был собран богатый урожай винограда. Соответственно, в помещения, где находились арестованные, доставляли без ограничений не только воду, но и молодое вино. Пили и на допросах – вместе с «уполномоченным», не забывавшим вести протокол. В результате даже Орлов сообщил многое из того, о чем намерен был умолчать.