Двенадцать стульев

Новаторство, возможно, не привлекло бы внимания, если бы Орлов и его жена не инкриминировали Катаеву-младшему незаконное воздействие на подследственных. Да он и сам, вызванный на заседание суда как свидетель, признал: «Во время производства у нас не все было вполне законным, и мы, по просьбам арестованных, давали им выпивать»[109].

Что до Орлова, то какие-либо отношения личного характера Катаев-младший отрицал. Сообщил только, что ранее знакомы не были, «но по агентуре он у нас проходил по должностн<ым> преступлениям…»[110].

Новаторство Катаев-младший оправдывал целесообразностью. Ссылался на сыщицкий опыт: «Конечно, должностное лицо не имеет права пить и поить других при исполнении обязанностей, но если это содействует успеху, то это считаю его обязанностью. Орлов сознался, будучи в нормальном состоянии. Орлов пил уже после дачи им показаний»[111].

Вряд ли было именно так. По настоянию адвокатов следствие началось, но в итоге сыщик избежал уголовной и даже административной ответственности.

Главную роль тут сыграли усилия розыскного начальства: Катаева-младшего весьма ценили. Год не минул с поступления на службу, а он уже был агентом первого разряда.

Кстати, жаловались на «уполномоченного» не впервые. Чему свидетельство, например, официальное заявление: «Предволисполкому волости «Карла Либкнехта». Баденский сельисполком сим доносит, что 22 сего мая были разосланы 8 повесток местной интеллигенции для окончания списков живого и мертвого инвентаря и земельных угодий, причем явилось только 2 человека, а на остальные было дано милиционеру предписание на арест в административном порядке на одни сутки. Была арестована Гроссман Любовь, это видел агент угроза (sic! – М. О., Д. Ф.) тов. Катаев, который пришел в исполком и заявил, что сельисполком не имеет право на арест, это разнеслось по селу, так как оно было заявлено при посторонних и никто уже не приходить (sic! – М. О., Д. Ф.) на работу, а посему сельисполком просит дать разъяснения, имеет ли тов. Катаев право вмешиваться в дела сельисполкома и этим подрывать работу и задания по подготовке списков к прод<овольственному>налогу 1922 года»[112].

Несмотря на косноязычие жалобщиков, ситуация понятна. С 1921 года зерно уже не отбирали у крестьян почти без остатка. Введение так называемой новой экономической политики ознаменовал фиксированный продовольственный налог. Для расчета его объема по каждому крестьянскому хозяйству требовалось уточнить размеры земельных наделов и подготовить списки «живого и мертвого инвентаря» – лошадей, волов, сельскохозяйственной техники. Ежегодную инвентаризацию в Бадене, относившемся к волости имени Карла Либкнехта, должен был провести исполком сельского совета. Администраторы же, с задачей вовремя не справившись, решили безвозмездно возложить ее решение на «местную интеллигенцию» – учителей, землемеров, врачей, фельдшеров и т. п.

Однако «местная интеллигенция», преимущественно из этнических немцев, не пожелала безвозмездно исполнять чужие обязанности. Соответственно, найден был способ принуждения – арест.

Тут и появился в чужом районе сыщик. Произвол администраторов пресек. Вот авторы документа и подчеркивали, что если был ими нарушен закон, так ради государства, тогда как «агент угроза» действовал вопреки этим интересам – по личным, причем неясным сельисполкому побуждениям. Не закона же ради.

Похоже, не только ради закона. Вмешательство сотрудника угрозыска в дела сельисполкома – нарушение системы разделения полномочий. Катаев-младший должен был знать, что рискует. И в качестве объяснения начальство приняло бы только ссылку на служебную необходимость.

Таковой могло быть сохранение агентуры. Например, в одном из отчетов окружного отделения указывалось: «Основным методом работы Одокругрозыска является секретное осведомление, на развитие которого обращено особое внимание. По поступившим секретным сведениям ведется при необходимости агентурная разработка, при полном выявлении преступлений производятся дознания или операция. По поступившим заявлениям производятся дознания и розыск преступников с использованием осведомсети, путем дачи соответствующих заданий»[113].

Разумеется, использовался такой «основной метод» испокон веков и всюду. Однако руководители Одокругрозыска акцентировали местную специфику: агентурную сеть приходилось формировать при фактически полном «отсутствии средств на секретно-оперативные нужды»[114].

В общем, вербовать осведомителей полагалось, а ресурсы оплаты были эфемерны. К службе Катаева-младшего это относилось непосредственно. В качестве вознаграждения осведомителям предложить он мог лишь защиту. Хотя бы от произвола «власти на местах».