Двенадцать стульев

Непосредственно оспорила сказанное в «Двойной автобиографии» дочь Ильфа. Правильную, по ее мнению, дату знакомства указала в упомянутой ранее вступительной статье к собранию отцовских писем.

Она ссылалась на документы из семейного архива. Соответственно, утверждала: «Обидно, что допущенные когда-то неточности прижились и повторяются. Существует, например, убеждение (основанное на словах самих соавторов и на воспоминаниях Петрова), что их «двойное существование» продолжалось до 1925 года, когда обе половины впервые встретились в Москве (Двойная автобиография). Однако в письме от 2 мая 1924 года Ильф пишет, что он фотографировался «на бульваре вместе с бандитами Юрой [Олешей], Валей [Катаевым], Женей [Петровым] и Мишей [братом]», что подтверждается сохранившейся фотографией. Конечно, они познакомились гораздо раньше, а именно в 1923 году и, скорее всего, не в редакции «Гудка», а у Катаева в Мыльниковом переулке, где жил Петров и часто бывал Ильф».

Что за «воспоминания Петрова» имеются в виду – не сообщалось. Ну а дата знакомства будущих соавторов та же, что указана Яновской еще в 1963 году.

Яновская и дочь Ильфа сошлись в главном: соавторы познакомились, когда стали москвичами. Одесское знакомство, следовательно, исключалось.

Это опровергается свидетельством Шишовой. Правда, в 1963 году Яновская о том знать не могла: сборник «Воспоминания о Юрии Олеше» опубликован десять лет спустя.

Но если бы и не было свидетельства Шишовой, все равно нет оснований полагать, что Ильф и Петров познакомились в Москве. Это противоречит историко-литературному контексту, да и здравому смыслу.

Если согласиться с Яновской и дочерью писателя, следует поверить, что Ильф, знавший всех, кто участвовал в работе «Зеленой лампы» и «Коллектива поэтов», не познакомился только с братом своего друга Катаева. Такое невероятно.

Аналогично, следует поверить, что Петров, участвовавший в работе «Зеленой лампы» и знакомый со всеми товарищами брата, не обратил внимания только на Ильфа. Это опять невероятно.

Познакомились они, бесспорно, в Одессе. А друзьями стали, как верно отметила Яновская, уже в Москве.

Это закономерно. Когда Ильф попал впервые на заседание «Зеленой лампы», ему уже третий десяток шел, а Катаеву-младшему еще и восемнадцать не исполнилось. Разница в возрасте слишком велика. Пять лет спустя она была уже не так важна, потом и вовсе не имела значения.

Характерно, что Петров – в опубликованных при его жизни воспоминаниях – не рассказал, при каких обстоятельствах познакомился с будущим соавтором. Обошелся без подробностей.

В данном случае нет речи о случайности. Петров акцентировал: «Я не могу вспомнить, как и где мы познакомились с Ильфом. Самый момент знакомства совершенно исчез из моей памяти. Не помню я и характера ильфовской фразы, его голоса, интонаций, манеры разговаривать. Я вижу его лицо, но не могу услышать его голоса».

Итак, опытный журналист, к тому же бывший сыщик запамятовал, когда и где познакомился с лучшим другом. Очень странно.

Сказанное дальше тоже странно. Петров вспоминал: «Я отчетливо вижу комнату, где делалась четвертая страница газеты. «Гудок», так называемая четвертая полоса. Здесь в самом злющем роде обрабатывались рабкоровские заметки. У окна стояли два стола, соединенные вместе. Тут работали четыре сотрудника. Ильф сидел слева. Это был чрезвычайно насмешливый двадцатишестилетний человек в пенсне с маленькими голыми толстыми стеклами. У него было немного асимметричное, твердое лицо с румянцем на скулах. Он сидел, вытянув перед собой ноги в остроносых красных башмаках, и быстро писал. Окончив очередную заметку, он минуту думал, потом вписывал заголовок и довольно небрежно бросал листок заведующему отделом, который сидел напротив».

Речь идет о впечатлениях, относящихся к 1923 году. Как раз тогда Ильф – «двадцатишестилетний».

Не забыл Петров даже цвет и фасон башмаков своего будущего соавтора. И не только это. По его словам, «Ильф делал смешные и совершенно неожиданные заголовки. Запомнился мне такой: «И осел ушами шевелит». Заметка кончалась довольно мрачно – “Под суд!”».

Ориентируясь только на воспоминания Петрова, нельзя судить определенно, познакомился ли он с Ильфом прежде, чем впервые зашел в комнату сотрудников пресловутой четвертой полосы. Но если детально запомнил увиденное и услышанное в редакции, трудно поверить, что запамятовал, «как и где» состоялось знакомство.

Подчеркнем еще раз: авторы книг и статей о знаменитых соавторах не анализировали причины, обусловившие пресловутые «неточности» в воспоминаниях Петрова и «Двойной автобиографии». В противном случае пришлось бы выяснять, зачем обман понадобился.

На самом деле, вполне понятно зачем. Ильф и Петров избегали подробностей, относящихся к жизни в родном городе. Каждому из соавторов было что скрывать в одесском прошлом.

В 1929 году Ильф и Петров выбрали самый простой вариант. Сообщили, что знакомство состоялось уже в Москве.