Двенадцать железных цепей

– Ни одно, – сокрушался Дауф, ходя по комнате, – ни одно обвинение не звучит разумно! Бывший язычник – и что с того? С каких пор мы унижаем наших братьев за их прошлое, от которого они отреклись? – Погрозил пальцем. – Смущают место и время, когда брат Лазар принял обет? А много ли настоятель знает о том, как обет принял я? Пьяный башильер в иофатской глуши, вот кто меня посвятил!.. Стала ли моя служба от этого хуже?

– Прецептор Дауф, угомонитесь.

– Книготорговцы! – Дауф вновь шарахнул кулаком об стол. – Брат Лазар известен как начитанный человек, не вылезающий из храмовой библиотеки, и мысль, что он набирался у хал-азарцев ереси, может быть правдивой так же, как и мысль, что он учился у них истории или лекарскому ремеслу!

– Прецептор! – Гвидо угрожающе повысил голос.

– И последнее. – Ноздри Дауфа расширились. – Когда вспыхнула болезнь и наши соратники стали умирать, как мухи, брат Лазар работал на благо храма вместе со мной, а не прятался в молельной башне.

Гвидо побагровел.

Гнев Дауфа был таким праведным, что Лазар восхитился и почти позабыл, что он на самом деле чародей и подозрения Гвидо были оправданны.

– Прецептор Дауф, – подал голос Эйлуд, – вам следует успокоиться. В конце концов, вы в покоях настоятеля, а не в лагерных шатрах.

– Я…

– Присядьте, – посоветовал Эйлуд холодно, выходя на середину комнаты. – И переведите дух. Иначе может случиться что-то непоправимое.

Эйлуд встал за спиной Гвидо и проговорил звучно:

– Железо, настоятель.

– Да. – Гвидо стиснул губы. – Трогательная речь, прецептор, и мне меньше всех хотелось бы, чтобы мои подозрения оказались правдой. Но я обязан изучить вопрос.

Гвидо протянул ладонь.

– Будьте добры снять ваши знак и перстень, брат Лазар.

Тот подчинился.

– Глядите, свирепый друг. – Гвидо покрутил в пальцах вещи Лазара. Видно, он решил держаться так, будто его самого только что не уличили в трусости. – Они не кажутся вам странными?

Дауф хмуро промолчал.

– Выглядит, – подсказал Гвидо, – словно это не чистое чёрное железо, а некий сплав.

– И об этом настоятелю тоже сообщила ведьма? – спросил Лазар сухо. – Мои наставники учили меня не доверять словам людей, отравленных чародейской скверной.

– Не о том рассуждаете. – Гвидо отложил знак и перстень. – Где вы их достали, брат Лазар?

– Мне их выдали в Хал-Азаре сразу после того, как отметили башильерским клеймом.

– Неужели?

Лазар пожал плечами:

– Мне нечего сказать вам, настоятель. Эти вещи – дар от моих первых наставников из часовни на севере страны.

Гвидо приложил перстень Лазара к своему перстню – последний был явно чернее.

– Быть может, – буркнул Дауф, – бедным монахам из часовни было не по карману то, что нынче украшает наши руки.

– Быть может, – согласился Гвидо. – Но мы не можем исключать, что брат Лазар ходит в поддельном железе.

Гвидо вновь взял свой платок и прижал его к носу. Шумно вдохнул.

– Вы ведь разумный человек, брат Лазар, – произнёс он медленно. – Верно? – Чуть подался вперёд. – И, как бы там ни было, храм действительно не забудет ваш вклад в дело хургитанской ведьмы. Мы чрезвычайно ценим помощь. Любую помощь, понимаете?

Лазар не понимал.

Гвидо отнял платок от лица. Посмотрел пристально и спросил мягко – тоном родителя, готового простить шалость:

– Вы хотите в чём-то покаяться, брат Лазар?

Книги, вспыхнуло в мозгу. Они обязательно найдут книги. Стоило ли признаться, что он на досуге читал то, что не следовало читать добропорядочному башильеру?

Однако тогда он лишится поддержки Дауфа, а за простым признанием потянутся обвинения посерьёзнее.

– Нет, настоятель, – ответил Лазар спокойно. – Мне не в чем каяться.

Гвидо ещё немного побуравил его взглядом.

– Хорошо. – Он достал из-за пазухи бархатный футляр. – Очень хорошо. – Осторожно выудил из футляра фигуру: плоскую ладонь на подставке. Сделана она была из железа такого чёрного, что, казалось, не отражала, а поглощала свет. – Полагаю, вам известно, что это.

Ответа Гвидо не дождался и объяснил:

– Рука Миллетхен. Образец чистейшего чёрного железа.

Лазар просто кивнул. Знаю, мол.

– Коснитесь его.

Лазар приподнял брови.

Держи лицо, велел он себе. Изобрази оскорблённую невинность.

– Это возмутительно, – процедил сквозь зубы. – Настоятель, вы отдаёте себе отчёт, в чём меня обвиняете? И в чём обвиняете моих братьев, с которыми я жил и работал бок о бок почти шесть лет в разных частях Хал-Азара? – Хмыкнул. – По-вашему, я лгун, а они – дураки?

– Брат Лазар, – повторил Гвидо медленно, – будьте добры, коснитесь чёрного железа.

Лазар длинно выдохнул, а вслух бросил – нарочито беспечно:

– Как угодно. – И потянулся к Руке Миллетхен.

Держи лицо, повторял он про себя, держи лицо. Оно должно быть не такое, какое бывает у взятого врасплох колдуна.

Я настоящая дахмарзу, говорила Айше в его кошмаре, не то что ты.

Может, она права. У Лазара не было учителей и помощников в обряде, он сам распахал себя наживую и попытался вырезать из себя всю колдовскую силу, но кто знает, как правильно?..

Подушечки пальцев обожгло.