Двенадцать железных цепей

Госпожа ласково взглянула на Збыслава.

– Ты ведь кое-что знаешь, друг мой. Правда?

Слухи, сплетни, домыслы – в этом Збыслав был хорош как никто.

Он как на духу выложил то, что знал про заморских чародеев, покупавших в Стоегосте товар, и про их тёмные дела с налогами, и про их связи с боярами господаря Нельги – Уршула не была уверена, помогло ли это приблизиться к разгадке или просто дало госпоже оружие против стоегостских придворных. Уршула подумала, что Ляйде понравился бы этот разговор: её всегда увлекали интриги.

До тех пор пока Уршула не вернулась с севера с новостями про мёртвых учеников Йовара – Стася-короеда и Чеслава-волка, – это место занимала Ляйда. Нужно было слушать тех, кого опрашивала госпожа, и выполнять мелкие поручения: вносить заметки в бумаги, передавать сообщения, звать приглашённых в зал. Задачи несложные, но госпожа явно не хотела, чтобы в Тержвице крутились ученицы, которым она доверяла меньше.

Или, наоборот, кому доверяла больше?.. Из головы Уршулы не шли слова Ляйды: госпожа Кажимера подозревала даже своих ближайших учениц. Теперь Уршула не могла отделаться от мысли, что время от времени госпожа пристально на неё смотрела. Будто бы случайно, мимоходом, задавая новый вопрос новому человеку, и у Уршулы холодно ёкало внутри.

«Есть ли что-то, чем вы хотели бы поделиться с нами?»

Звучало нежно, но Уршулу бросало в дрожь. «Нет, госпожа, – могла бы ответить она. – Вы ведь знаете, я бы никогда ничего не сделала за вашей спиной».

Прозрачные топазовые глаза не мигали.

На губах оставалась извечная полуулыбка.

– Урыся, будь добра, передай свиток.

А в свитке – золотой вязью – имена приглашённых. И имя Уршулы там было тоже, и Ляйды, и Вельмиры: всех, кто оказался в Тержвице.

Да, госпожа, ответила она хрипло. «Конечно, госпожа. Всё что угодно».

– Благодарю, дорогая. – Прохладная рука успокаивающе накрыла её пальцы, и Уршула одёрнула себя. Глупость. Неужели она действительно боится?

– Збыслав, ты можешь идти. Спасибо. – Свиток ширкнул в руках госпожи. – Урыся, помоги ещё кое в чём. Позови сюда, пожалуйста…

Погружённая в свои размышления, Уршула так увлеклась, что не сразу сложила два и два: имя человека, которого она ввела в соборный зал, его возраст, хмурую насторожённость и едва уловимую перемену, произошедшую в лицах Драга Ложи.

– Ма-ал. – Пан Авро улыбнулся как старому приятелю. – Ну и вымахал же ты с нашей последней встречи!

Уршула вернулась на своё место подле госпожи и посмотрела на мужчину. Лет сорока с небольшим, хотя, может, и младше – кто таких разберёт? Коренастый, в рубахе с вышитым кубретским узором, он сел на стул в середине зала и мельком посмотрел на Сущность из Стоегоста: чудовище по-прежнему металось среди дружинников. Чары госпожи Кажимеры переливались разными цветами – сливово-синяя ночь, алые огни факелов, жёлтые волчьи глаза…

Грацек уже встал, чтобы снова отлучиться, но удивлённо приподнял брови.

– Мал? – И передумав, отодвинул своё кресло обратно. Щелчком привлёк внимание одного своего ученика. Указал на второго: – Отойдите ненадолго.

Пан Авро в этот день сидел один, так что Уршула вопросительно посмотрела на госпожу. Но та была невозмутима – значит, Уршуле полагалось остаться при ней.

– Тридцать лет – это не шутка, Авро, – проговорила госпожа певуче. – Хочешь не хочешь, отпечатывается на всех.

Мал неопределённо кивнул. К тому времени Уршула поняла, что он – именно тот Мал, подмастерье Нимхе, единственный свидетель падения Двора Теней. Но насколько же странным было то, что произошло с его приходом: Грацек ещё не прогонял своих учеников. Пан Авро с госпожой Кажимерой ещё не говорили с приглашёнными так, будто… Уршула не могла подобрать слов. Будто всё это имело особое значение? Больше, чем общение с хитрыми стоегостцами или знатными савайарцами?

– Приветствую, – сказал Мал наконец. Он легко подался вперёд, словно хотел поклониться, да забыл перед тем, как сел.

Пан Авро замахал руками:

– Сидите, друг мой, сидите. – Досадливо скривился. – В прошлую встречу нам вообще было не до прелюдий.

Звучало дружелюбно, но за угрюмостью Мала угадывался страх. Уршула чувствовала его, как хищная рыба – кровь, растворённую в большой воде: в конце концов, она всегда была способной воспитанницей своего двора.

Пан Авро многозначительно покачал головой:

– И вправду – тридцать лет!..

– Всё же, – начал Мал хрипло, – на мне они сказались сильнее, чем на ком-нибудь из вас. – Подумал и добавил вежливо: – Господа. – После другого небольшого раздумья: – И госпожа. Конечно. Гм…

Ещё бы, если тогда он был безусым юнцом, а сейчас – крепким мужчиной.

– Ой, не скажи. – Грацек сплёл пальцы в замок и тяжело облокотился о столешницу. – Главные заклинатели времени – вон. – Указал на соратников из Ложи.

– Тебе, – посмеялся пан Авро, – ещё рановато задумываться о таких вещах, Грацек. – Он всё ещё держался как добродушный дядюшка, умиляющийся племянникам, которых давно не видел. – Вернись к этому вопросу, когда разменяешь седьмой десяток.