Дверь скрипит, если…

— Это не просто так. Вы — мать моего ребенка, и я хочу, чтобы оно было вашим. Мне никогда и в голову не приходило кому-то его отдать. Оно как-то не соответствовало моим представлениям о значимости тех или иных моментов, но этот хочется запомнить. Как-то отметить, что ли… — Он нахмурился. — Я не ем сладкое, вам нельзя шампанское, но наш ребенок двигается, и у меня есть это кольцо. — Профессор забрал у тебя коробку. Вынул украшение, но не надел тебе на палец, не сделал никаких красивых бессмысленных жестов. Просто взял твою ладонь, положил кольцо в ее центр и сжал пальцы в кулак. Потом улыбнулся все еще растерянно и погладил твои волосы. — Ведь правда же, пинается.

Наверное, будь ты девицей, сейчас бы заревел из-за того, что с ним может быть так хорошо, но у Гарри Поттера со слезами как-то не складывалось. Ты просто кивнул и бросился вон из комнаты. Голова кружилась, в ушах шумело, потому что хотелось поцеловать Снейпа, сжать его лицо в ладонях, посмотреть в глаза и поверить, что это уже не иллюзии. Ты дорог ему так же, как это маленькое, сжатое в кулаке колечко.

Только в спальне ты позволил себе взглянуть на него. Красивое. И камешек крохотный, как ваша взаимная привязанность, но такой же яркий. Тебя вот он слепил, до сухой рези в глазах… Ты попробовал надеть кольцо, но оно не налезало дальше второй фаланги безымянного пальца. Какого-то непривычно неуклюжего, с выпирающими костяшками. Чужого? Нет. Ты бросился к зеркалу в ванной и не с радостью, черт возьми, а с самым настоящим ужасом взглянул в глаза Гарри Поттеру.

***

Ты не должен был так поступать со Снейпом. Но сил, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, не было. Через час, услышав шаги на лестнице, ты запер дверь в ванную. Он, войдя в спальню, постучал.

— Саша, с вами все в порядке? — Ты молчал, опасаясь, что голос тебя выдаст. — Если я вас чем-то обидел… Черт, да выкиньте вы это дурацкое кольцо и просто забудьте о нем.

— Нет. — Ты пискнул так противно, что самому стало тошно. Вот же они, те перемены, о которых ты постоянно мечтал на протяжении двух лет. У тебя снова есть сильные мужские руки, плоский живот, в котором нет ничего, кроме торта, а еще желание умереть, ни себе, ни кому-то другому ничего не объясняя. Просто исчезнуть, как маленький нерожденный Джейми. Ты ведь никогда не увидишь его, даже если вскроешь себе вены. В рай для невинных детских душ не принимают лжецов.

Почему Снейп никак не мог заткнуться? Отчего мучил себя и уничтожал тебя?

— Нет, не в порядке, или нет, не выкинете? — Да какая теперь, к черту, разница? Все кончилось, едва начавшись. Ты изгадил не только свою жизнь, но и его. Оскорбил человека, который поверил в тебя достаточно, чтобы говорить ужасные вещи. — Хотите.… Ну, я не знаю даже, что предложить. Сто тортов в качестве извинений? Я куплю вам другое кольцо. Только не сидите там. Скажите, что я сделал ужасного? Может, в некоторых вопросах я идиот, но это уже не изменится, если вы сейчас ничего не скажете.

— Нет…

Далось тебе это проклятое слово, а?

Снейп вздохнул и, судя по звуку, сел у двери.

— Саша… Мы же, кажется, договорились, что не будем молчать. Вы меня с ума сводите. Я ничего не понимаю.

А в мире существовали слова, которыми ты мог бы ему что-то объяснить? Станет ли он слушать голос, которым они могут быть сказаны? Ты монстр, уничтоживший уже вторую его девушку. Первая сделала выбор сама, а Сашу Джонс никто даже не спросил. И ребенка… Черт, да саму жизнь, которой профессор только захотел жить. Пусть правды никогда не было, но эта дверь между вами еще час назад могла быть открыта, и ты бросился бы ему на шею, сказав главное, что, наверное, давно стоило сказать.

— Нет…

Не это. Другое слово, но оно комом встало в горле. Тебе было так страшно взглянуть ему в глаза… Увидеть в них уже совершенно заслуженную ненависть. Пальцы сами собой зашарили под ванной в поисках проклятой коробки с кусками прошлого. Ты перепрятал ее, когда Снейп стал спать в твоей кровати и иногда искать под ней свои тапочки. Всего один поворот ключа — и все закончится.

— Саша… Я буду сидеть здесь, пока вы не выйдете.

Ну, не вечность же… Ты знал, что надежда пустая, но очень хотелось, чтобы для него это было не так уж важно, и он просто ушел. Потому что лучше ему думать, что ты его предал своей глупой мелочностью, чем знать, что тех, к кому он привязался, не существовало вовсе. Это тоже была иллюзия, только уже твоя. И ты был счастлив обманываться, что уж теперь себе врать. Он изменил тебя, твои желания и надежды. Прежних уже не воскресить…

Когда пальцы коснулись палочки, ты наконец заплакал. Слезы все катились и катились по щекам. Даже аппарировав, ты перенес их с собой, ни одной не растеряв. Глупо было, но они — единственное, что связывало тебя с домом, из которого ты не хотел уходить. С человеком, который стал для тебя важнее прошлого и будущего.

***