Дверь скрипит, если…

Ты определенно влюблялся в Снейпа. Не импульсивно, на час, а до легкой уверенности в том, что происходит. За пять дней, минувших со времени проведения банкета, в тебе росло это теплое чувство, но, лишенное похоти, оно почти не пугало. Ты просто выдумал себе всякую чертовщину. Влюбиться ведь можно не женщиной в мужчину, не парнем в своего сварливого профессора, а человеком в человека. Снейп был достоин такого чувства. Несговорчивый, не старавшийся придать своим поступкам какую-то особую значимость, он, тем не менее, заботился о тебе, как умел. Его попытки быть сдержанным и терпеливым даже без таблеток, коробка от которых, наконец, опустела, вызывали у тебя огромное желание стараться для него в ответ. Ты стриг кусты, если профессор говорил, что они разрослись. Покупал себе одежду, в которой смотрелся пристойно. Даже поубирал в чулан свои любимые кепки и старые джинсы, потому что стоило тебе вырядиться в это барахло — и Снейп, сопровождая тебя на вечернюю прогулку, чувствовал себя неловко при встрече с соседями. Если кто-то смотрел на тебя осуждающе, он выглядел оскорбленным. Не лез в драку, конечно, но парой язвительных замечаний мог довести до слез кого угодно. Тина, осмелившаяся как-то сказать, что ты небрежно относишься к собственной беременности, потом три часа рыдала в трубку, вопрошая:

— Мистер Снейп действительно думает, что я позволяю себе лезть не в свое дело?

Да, наверное, так он и думал, но тебя это не расстраивало. Может, Саше Джонс и сложно было бы привыкнуть к манерам профессора, но Гарри Поттеру его категоричность стала нравиться. Ты сам не заметил, что стал меньше «кокетничать» с окружающими. И если ту же Тину твоя честность быстро оттолкнула, то Бриджит и Линде она нравилась. Ты мог сказать, что нашел новых друзей. Это не отменило тоски по старым приятелям, просто добавило уверенности, что ты справишься с взятой на себя ответственностью. Будет даже легко, если Снейп останется рядом.

Тем же вечером, когда ты, потянувшись к тарелке, выронил вилку и схватился за живот, он резко обернулся, отставляя в сторону вымытую чашку.

— Опять? — Ты кивнул, и он растерянно уточнил: — Это больно?

— Нет. Думаю, он пока не объявил мне войну. Просто ворочается, устраиваясь поудобнее. Ну, или ему не нравятся торты.

Снейп вытер руки полотенцем.

— А можно мне…

Ты приподнял майку.

— Попробуйте. Не уверена, что что-то почувствуете… — Он прижал прохладные пальцы к твоему голому животу. Ощущения оказались настолько волнующими, что ты блаженно зажмурился. Минуту или две профессор водил ладонью по твоей коже, а потом резко ее отдернул. Ты от неожиданности вздрогнул. — Что?

Снейп выглядел совершенно потрясенным.

— Он и правда двигается?

Ты кивнул.

— Почувствовали?

— Не знаю. Может, мне показалось?

— Ну, потом сможете убедиться. Буду звать всякий раз, как наш ребенок начнет бунтовать.

Он задумчиво повторил:

— Наш ребенок…

Ты улыбнулся, хлопнув его по плечу.

— Только не говорите, будто только сейчас поняли, что он — реальность.

Снейп покачал головой.

— Нет, я знал, просто… — Он нахмурился. — Это уже очень весомое доказательство.

Похоже, профессор не злился, просто волновался. Ты, поддавшись одному из своих порывов, потянулся к нему и обнял за талию.

— Мне тоже страшно. Только ужас рано или поздно пройдет, а наш мальчик останется.

Снейп тебя отстранил.

— Минуту. — Он ушел в свою бывшую спальню и довольно долго отсутствовал. Ты даже заволновался, но Снейп вернулся. С пылью на волосах, будто рылся под кроватью или на верхних полках антресолей, куда ты уже не долезал с пылесосом, потому что, однажды застукав тебя на лестнице, профессор категорически запретил заниматься эквилибристикой. Он велел нанять для таких целей приходящую домработницу, а руки у тебя до этого так и не дошли. — Вот, — Снейп протянул тебе маленькую коробочку, обтянутую черной замшей. — Не официальное предложение, а так. Я хочу отдать вам это. Стоит недорого, и я не разбираюсь в таких вещах. Возможно, оно старомодное… В общем, можете переделать. Ну, или носить время от времени, если подойдет.

Ты открыл крышку. В коробке было действительно скромное колечко. Золотой ободок с изумрудной капелькой в центре. Судя по потертому футляру, ты должен был стать минимум вторым его владельцем.

— Чье оно?

— Моей бабушки. Когда отец продавал имущество родителей, я незаметно его стащил. Даже не знаю, зачем… Оно так и пролежало в моих вещах больше тридцати лет.

Ты не верил в его равнодушный тон. Твоей маме, наверное, очень пошло бы это кольцо. Тебе оно тоже было к лицу, но… В общем, по-прежнему было очень неприятно чувствовать себя чьей-то заменой.

— Оно красивое, но я его не возьму. — Ты попытался отдать коробочку, но профессор сделал шаг назад. Ты раздраженно нахмурился. — Да заберите же! Такие вещи не дарят просто так …

Снейп тебя перебил.