Дверь в полнолуние

– С полгода назад он почувствовал себя плохо. По складу характера Макс – человек скрытный, он не хотел, чтобы кто-то знал о его самочувствии. Когда стало совсем плохо, он обратился в частную клинику, и первые же анализы выявили высокий сахар в крови. Неделю назад он по настоянию врача лег в клинику, и ему начали подбирать дозы инсулина. В общем, в пятницу утром он вызвал водителя и уехал из клиники, никого не предупредив, и прихватив с собой илриц. Видимо, после инъекции Дорис отвлекла его, и он не успел ничего съесть, а может быть, сахар к тому времени снизился, но инсулин оказал свое действие, и последствия могли быть самыми катастрофическими… В общем, если бы не Мари…

Адам сказал:

– Мари, мы с Максом вам обязаны…

Марьяна вздохнула:

– Я рада, что могла быть полезна вашему отцу.

Дорис насмешливо протянула:

– Значит, все наши откровения были напрасными…

Все промолчали, а Марьяна твердо сказала:

– Я так не считаю. Мне показалось, что сегодня многие для себя выяснили важные вену, о которых стеснялись заговорить раньше. Значит, у всех есть время и возможность что-то исправить в своей жизни. Конечно, можно уехать в Италию и молча страдать там, а можно поехать в больницу и честно все рассказать…Можно жить с нелюбимой женщиной и заниматься нелюбимой работой, а можно поехать туда, где тебя ждут друзья и жить полной жизнью, вдыхать запахи гонки…

Небо за широким окном посерело, и Марьяна обрадовалась тому, что летние ночи так коротки.

Она поднялась:

– Рада, что все выяснилось. Думаю, что никакой необходимости оставаться в доме для нас с Лизой уже нет. Позже я осведомлюсь о состоянии здоровья мсье Русселя. Генрих развел руками:

– Мари, я, конечно, не могу вас удерживать…

Ингрид подошла к нему, взяла за руку:

– Я ведь даже толком не поблагодарила тебя за все…

Марьяна улыбнулась:

– Конечно, хорошо, что я смогла помочь мсье Русселю…

Ингрид прервала ее:

– Я не только это имела в виду. Ты заставила меня вслух сказать о том, что много лет мучило меня, не давало жить и дышать…

Марьяна засмеялась, обняла и поцеловала ее:

– Думаю, теперь у вас все наладится. Мы с Лизой будем рады, если вы приедете вместе.

Окончание

Отец полностью пришел в себя и так ужасно ругался, что Макс окончательно поверил в то, что самое страшное миновало.

– Какого дьявола вы упекли меня в больницу?! – гремел он.

Окончательно выведенный из терпения врач сухо сказал:

– Ну, если вам хочется провести последние годы овощем, то я не могу вам возразить. Однако предупреждаю, чтобы вы оставили шутки с инсулином – они до добра не доведут. В следующий раз, когда начнется приступ, вполне может никого рядом не оказаться. Мозг умрет. Я ясно выразился?

Увидев знакомое выражение на лице собственного отца, Макс предпочел вмешаться:

– Папа, если начистоту, ты нас всех здорово напугал. Я уже позвонил Генриху, чтобы он всех успокоил. – Он обернулся к врачу: – Доктор, не берите в голову, отец относится подобным образом ко всем медикам разом. Я обещаю, что он обратится к врачам по поводу диабета. Как скоро вы сможете отпустить его домой?

Врач буркнул:

– Рад, что в семье есть хотя бы один здравомыслящей человек. Видите ли, на данном этапе развития медицины диабет относится к неизлечимым заболеваниям. Мы, медики, считаем его не совсем болезнью. Это – просто другой образ жизни. В случае с вашим отцом необходима строгая диета, контроль за сахаром крови – и он безбедно проживет еще много лет. Если, конечно, бросит заниматься экспериментами с собственным здоровьем. Я могу вам порекомендовать клинику, там превосходные специалисты.

В дверь палаты заглянул Адам.

– Можно?

– Входи.

Адам оглянулся куда-то назад, и сказал:

– Да я тут не один. Ингрид уговорила меня привезти ее сюда.

Руссель недовольно поморщился:

– Вот еще.

Адам улыбнулся, пропуская ее вперед:

– Мы тут ночью поговорили откровенно кое о чем. – начал он. Но закончить не успел: Ингрид шагнула вперед, и присела перед постелью Русселя, и прижалась лицом к его раскрытой ладони. Руссель растерянно поднял глаза на сыновей, и они переглянулись.

Макс подхватил под руку врача, и они тихо вышли из палаты.

Макс потянулся на сидении:

– Сумасшедшая ночь!

Адам покосился на него, кивнул и хмыкнул:

– Ты даже не знаешь, насколько.

Макс насторожился, уселся ровнее:

– Что еще?!

– Да так, ничего особенного. Мы с Дорис приняли решение разойтись.

– И что, Дорис согласилась?!

– Еще нет, но непременно согласится. У нее просто нет другого выхода.

Макс вздохнул:

– Хорошая новость. – Брат испытующе посмотрел на него, и Макс кивнул: – Хорошая новость. Слушай, а что это с Ингрид приключилось? Знаешь, я рад за них с отцом. Ты-то как?

Адам спросил:

– Так ты, выходит, тоже все знал?

– Конечно. И я рад, что все объяснились, наконец. Она теперь не выпускает его руку. Если честно, я ему завидую: такие, как Ингрид, редко встречаются. Мне вот не попадались.

Адам покосился на него и спросил:

– Ты знаешь, что Лиза – твоя дочь?

– Какая Лиза? – оторопел Макс.

Адам не стал отвечать. Некоторое время они ехали молча, потом Адам медленно проговорил: