Дверь в сад чудовищ

Я глянула на него, пытаясь сообразить, шутит ли он или говорит всерьёз. Ребята из школы, будь они на месте Гриффа, уже давно расхохотались бы мне в лицо.

На всякий случай я пожала плечами и ответила:

– Думаю, да.

Над нами на бреющем полёте промелькнул макао и уселся на вишнёвое дерево поблизости. Чутко склонив голову, попугай с опаской разглядывал нас.

– Кра-а-а-а-ак! – проскрипел он, покачивая головой вверх и вниз, и свистнул так пронзительно, что я вздрогнула.

Я припала к земле и потянула Гриффа за собой.

– Могу показать тебе сейчас, но ты должен делать всё, что я скажу. Не хочу спугнуть макао.

Грифф сел, скрестив ноги, и кивнул, глаза мальчика заблестели.

Я примостилась в той же позе рядом с ним и расслабила плечи, опустив руки на колени ладонями кверху: так будет видно, что в них ничего нет. Ни камешков, ни веточек, ни других мелких предметов.

– Ты должен показать макао, что не собираешься делать ему ничего плохого.

Грифф повторил моё движение, стараясь устроиться поудобнее.

– А теперь, – продолжала я, – пропой ему.

– Что? – удивился Грифф. – Я не умею петь!

– Вот так, – ответила я и, вытянув губы, свистнула.

Я старалась скопировать пронзительный свист макао, резко взмывающий вверх, к тем счастливым нотам, которые напоминали мне о лете и земляничном варенье, а затем опадающий, будто тихий вздох.

Макао вытянул шею и взъерошил перья, переступая с ноги на ногу, как любил делать Грифф. Значит, я привлекла внимание птицы.

– Видишь? Я пою макао счастливую песню, а он понимает, что я хочу с ним подружиться.

Грифф сделал глубокий вдох и выплюнул смешное и непристойное: «Пфу», – так что попугай недоумённо взмахнул крыльями, а я закатилась смехом.

– Извини, – с трудом выдавила я, когда отдышалась. – Сперва мне нужно было научить тебя свистеть.

Грифф тоже засмеялся, и вдруг мы уловили ещё какой-то звук.

Мы как по команде взглянули на верхушку дерева.

К моему изумлению, смеялся макао: голова его покачивалась, а сам попугай размахивал крыльями, показывая всё великолепие жёлтых и синих перьев, и громко кудахтал, сотрясая ветку.

– Думаю, мы ему понравились, – расплылся в улыбке Грифф. – Или он просто потешается над нами. Не могу сказать точно.

– Он решил с нами подружиться, – заметила я, провожая глазами яркую птицу, которая вспорхнула на другую ветку: восхитительные пёрышки так и сияли на солнце.

Вскочив на ноги, я отряхнула одежду и добавила:

– Теперь, когда мы познакомились, нужно придумать ему имя.

– Какое имя ты хочешь? – обратилась я к макао.

– Имя! – хрипло выкрикнул попугай, заставив меня подпрыгнуть.

Леди Кавендиш упоминала о том, что это подражание. Правда, я не ожидала, что макао начнёт имитировать наши голоса уже сейчас.

Грифф поднялся на ноги и спросил:

– Может, Умная Голова? Или Яркое Перо?

– Пе-р-р-ро, пе-р-р-ро, пе-р-р-ро! – подхватила птица, копируя Гриффа.

Я внимательно посмотрела на макао: он потихоньку хихикал, по-прежнему поглядывая на нас глазом-бусинкой.

– Наверное, Эхо – самое подходящее имя, – сказала я и вновь обратилась к птице: – Как ты думаешь? Тебе оно нравится, Эхо?

– Эхо! – прокудахтал попугай, и я вместе с Гриффом опять расхохоталась.

Оставив Эхо болтать с самим собой, мы поспешили дальше, пробираясь под качающимися папоротниками и низко висящими плодами. В некоторых местах дорожка становилась настолько узкой, что мы были вынуждены идти гуськом, а порой растения почти смыкались перед нами непроходимой стеной.

Грифф скакал впереди, то и дело перепрыгивая через преграды, которые встречались у него на пути.

А я шагала и размышляла о новом знакомом. Почему я никогда не видела Гриффа в городе или в школе? Уверена, я бы точно заметила парнишку с нечёсаной шевелюрой и подпрыгивающей походкой.

– Ты учишься в школе? – спросила я.

Грифф энергично замотал головой.

– Я никогда не ходил в школу. Мама учит меня читать и писать.

– И ты всегда жил в Дайспер Холле? – продолжала я.

– Нет, мы раньше жили с папой. У него есть странствующий зоопарк, который называется «Удивительный бродячий зверинец». Мы путешествовали по стране вместе с отцом и животными, – ответил Грифф, и голос мальчика задрожал. – Это было ужасно.

– Но почему? – удивилась я.

Для меня такое путешествие стало бы чудесным приключением: я не могла себе представить, что могло быть как-то иначе.

Грифф замер в нерешительности.

Наконец он произнёс:

– Папа возил меня и маму… запертыми в клетке. Боялся, что мы сбежим.

– Как ужасно! – воскликнула я. – Мне очень жаль.

Дорожка расширилась, и Грифф пошёл рядом со мной.

– У папы был секрет. Почти все животные оказались самими обыкновенными, но он обманывал людей и говорил, что они необычные. В зверинце жил осёл, разрисованный чёрно-белыми полосками, а отец утверждал, что это зебра. Ещё он клялся, что у нас есть курица, которая предсказывает будущее, но после представления из неё варили бульон, а потом брали новую. Он привязывал рог к голове лошади и заявлял, что в зверинце поселился единорог.

Грифф негодующе фыркнул и развёл руками.