Двери открываются

Металл под ладонью казался слишком теплым, а сама ладонь – слишком потной. Уля потянулась было вниз, чтобы вытереть ее о юбку, и тут же остановилась. Да, конечно. Юбкой она ведь обмотала кулак. А колготки тут помогут мало. Уля махнула рукой – кто знает, чего она хотела этим добиться, – и таки вытерла ее о серую плотную ткань. А потом подняла взгляд.

Уля в зеркале казалась ей совсем маленькой. Не в масштабе Вселенной, а даже тут, в единственном пространстве, которое для нее существовало. Где она должна была быть если не гигантом, то хотя бы довольно заметной достопримечательностью. Может, все дело в том, что зеркальная Уля выглядела потерянной. И совсем немного испуганной – или много, кто знает. Ситуация была бы куда проще без зеркала. Или чужая компания, пусть и такая, была предпочтительнее даже, чем великанша в фиолетово-зеленом?

Уля нахмурила брови. Зеркальная Уля – тоже. Ее затянутые в цветные колготки ноги выглядели смешно, словно она была в шаге от того, чтобы превратиться в хоббита. Интересно, такой ее видят действительно высокие люди? И стесняются ли они своего роста? Часто ли вспоминают сказку о мальчике, который влез так высоко по бобовому стеблю, что пробил границы нормальности и вернулся домой с богатствами и злейшим врагом за спиной? Мечтают ли носить каблуки, чтобы подчеркнуть изгибы своих ног, или радуются тому, что никогда не придется себя ими истязать?

К слову, о каблуках… Уля посмотрела на свои лодочки и решила, что пора от них избавиться. Не насовсем, а на то время, пока она будет искать люк. Жаль, не получится просто щелкнуть пятками трижды и унестись прямиком домой, в приятную обыденность кухни, продавленность дивана и темноту, которую дарят шторы. Уля выскочила из обуви, отпихнула ее в сторону и приготовилась взбираться наверх. Наверное, стоило избавиться еще и от колготок, чтобы как следует вцепиться в поручень пальцами ног, но остатки глупого стыда все еще плескались внутри нее вместо кофе.

Уля налегла на поручень, подтянулась, оперлась на стенку ладонью и умудрилась закинуть наверх одну ногу. Будь поручень прямоугольным, все вышло бы немного легче и немного больнее. Но он был круглым. А Уля была невысокой. Даже если удастся встать на него, сможет ли она дотянуться до потолка? Отсюда казалось, что еще как. Но теперь, когда часть Ули повисла в воздухе, все вдруг оказалось в подвешенном состоянии.

Сердце колотилось где-то в районе горла, и Уля попыталась сглотнуть, чтобы утихомирить его хоть так. Она решила подумать о том, что внизу ее ждет кофемашина, и забыть, что на тринадцатом этаже ее ждет дедлайн. Не то чтобы это сильно помогло. Не думай о белой обезьяне и все такое. Дедлайнов, как оказалось, боялись не только те, у кого они маячили за спиной. Впечатлилась даже леди с самодельной шляпкой. Странная все-таки реакция… Но, может, она говорила о чем-то другом? Или совсем не знакома с внутренней кухней редакции? Тем более их редакции. Не то чтобы это был вопрос жизни и смерти вопреки названию. Кто вообще придумал совместить мертвецов и границы в таком контексте? Откуда появилась линия мертвых? Уля подумала, что ей как журналисту стоило бы знать и это тоже, но в голове только бился сам вопрос, без ответа. Вот был бы у нее телефон…

Она выпрямила обернутую юбкой руку – та мелко дрожала с непривычки, отжимания не были Улиной сильной стороной – и прижалась щекой к металлу стены. Уля услышала бездну, шумящую по ту сторону лифта. Полутьму – или темноту, кто знает? – в которой он несся, словно боялся опоздать. Дыхание самой Ули слилось с гулом пустоты. Взмокшие волосы лезли в глаза. Уля на мгновение зажмурилась и задышала через нос. Волны дыхания накатывали на нее с такой силой, что кружилась голова. Оставалось только выпрямиться. Подняться на поручне и упереться в зеркальный потолок. А там… дело за малым.

Сердце и не думало успокаиваться. Уля выдохнула, смахнув с лица прядки, досчитала до трех и начала подниматься…

Боль разверзлась в ней, как давно спавшее жерло вулкана. Расцвела огненным цветком, которого так боялись в джунглях Киплинга. На мгновение Уле показалось, что вся ее левая нога превратилась в раскаленный прут, который кто-то по ошибке прикрутил к ней. Словно люди – всего лишь требующие починки куклы и кто-то решил, что это лучший способ помочь. Какой-нибудь слишком уверенный в себе небожитель, думающий, что людей слепили из глины на заре времен и железо, конечно, только улучшит ситуацию.

Уля не сразу поняла, что оказалась на полу. В голове шумело, во рту появился привкус железа. Неприятный и четкий. Уля пошевелила языком и поняла, что прикусила щеку. Изнутри. Что ж, это лучший вариант. О худшем думать не хотелось.