Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая

– Граф, значит, прислал, – произнесла задумчиво, покручивая в ладонях веточку. – Пошлите этого графа, то есть, пошлите этому графу подарок обратно. С моими наилучшими пожеланиями.

– Но драконий пересвет нельзя вернуть! – обомлели горничные.

– Серьезно? – я заломила бровь и хладнокровно всучила очаровательный цветок в руки оторопевшему дворецкому.

– Но… – растерялся он.

Я улыбнулась, похлопала мужчину по плечу и, довольная своей силой воли, поднялась по лестнице.

Нет, ну справедливости ради я шесть ступенек все же одолела! Седьмую взяла исключительно упорством. А вот с восьмой, да, какая-то проблема случилась. Меня прямо-таки тянуло вырвать цветок из рук обомлевшего дворецкого и прижать к груди. Цветок, не дворецкого, конечно же. Словно от сердца кусок отрываю, а не отдаю очередную магическую побрякушку хозяину.

Ну, нет. Хватит с меня мужиков-манипуляторов!

Восьмая ступенька поддалась.

Сэр Ортингтон, которого, видите ли, долг обязывал (а ведь он меня даже не обесчестил, подлец!). Егор, которого самолюбие залюбило до душещипательных писем. А граф Айрон вообще никакой логике не поддается. Хочет насолить давнему недодругу? Нашел же способ!

На девятой ступеньке я обливалась потом и чувствовала себя извергом, оставляющим котенка на съедение голодным собакам. Это просто магический цветок, Маша! А я страдай тут! Понимаю, что магия, но от этого не легче, ведь магия манипулирует настоящими человеческими чувствами.

Хорошо, что ступенек всего лишь десять.

Захлопнула двери комнаты и прижалась к ней спиной. Меня потряхивало. Бросало то в жар, то в холод. Я словно чувствовала зов цветка, оставшегося там внизу. Он стонал от одиночества и боли, настолько явственной, что через четверть часа я сдалась, лично плеснула в вазу ледяной воды и кинула туда несчастное кровожадное растение. Ну, в конце концов, от того, что я поставлю цветок в вазу, не попаду же я в какие-нибудь коварные сети заклинания? А цветок уберу с глаз подальше. Вот, например, на прикроватную тумбочку! Нет, еще подальше… на рабочий стол. Все. Спокойно, Маша! Дыши ровно. Это просто цветок. А пахнет-то как сладко! А лепесточки-то какие бархатные, так и манят, так и…

Взвыла и, собрав в кулак силу воли, заперлась в спальне.

Здравая доля скепсиса упорно твердила, что это не просто цветок. И, быть может, вовсе не цветок. На этой прекрасной мысли я легла спать, понимая, что сознание больше не выдержит эмоционального терроризма.

Но сон не шел. Не то чтобы меня смущал цветок – за закрытой дверью он особо не тревожил – меня смущал Кристиан. Может, написать ему письмо? Самое обычное, отправить с голубем. Пишут же люди друг другу письма. Например…

Я с энтузиазмом поднялась и взяла с секретера карандаш. Закусив губу, вывела: «Я тревожусь. У вас все хорошо?»

Нет. Бред какой-то! Еще подумает, что и правда тревожусь! Появится прямо посреди спальни, и проверит, по своей ли воле я метку сняла. Да и вообще, может мне его еще о симптомах спросить? Нет ли тахикардии, чувства тревоги? Уймись, Маша!

Тряхнула головой, зачеркивая фразу, и прикусила кончик карандаша.

– О! Лучше так! Жду ваших проповедей, а их все нет… – пробурчала, выводя новую строчку.

Посмотрела на текст и нахмурилась.

– Проповедей, Маша? Серьезно? Ты что, священнику пишешь?

Отшвырнула карандаш и плюхнулась обратно на кровать, в надежде увидеть золотое сияние. Да хоть откуда-нибудь! Я бы с низкого старта сорвалась, чтобы прочитать сообщение. Но сияния не было. Сообщения тоже. Да и Кристиан, наверняка, уже радостно выпивает в компании какой-нибудь красотки. Все, Маша. Выкини его из головы, разделайся с Егором и начни жизнь заново! Нужно поставить крест на всей этой истории и, может быть, вернуться домой… Здесь-то меня уже ничего не держит.

С этими мыслями я, наконец, уснула. Или, как принято писать в романах, забылась тревожным сном.

* * *

– Тебе понравилось послание? – спросил Егор с потаенной надеждой, помешивая чай серебряной ложечкой. Она так колотила о стенки фарфоровой кружки, что лучше бы уж в колокол звонили. От бессонной ночи у меня раскалывалась голова, а тут еще этот любитель любовно-юмористических опусов нарисовался с утра пораньше с желанием выпить кофе. Я бы сейчас чашечку коньяку выпила. Голова болела как от знатного похмелья, а ведь я человек тренированный! Перед операцией пятьдесят грамм коньяка, чтоб ладони не дрожали милое дело. Не то чтобы Егор сильно ждал моих восторгов, скорее не особо доверял красноречию сочинителя и припер… то есть, явился лично проверить, проняло меня или нет.

Пронял-проняло!

Я поджала губы и кивнула, старательно изображая восхищение. На деле вспомнила о чреслах и неувядающей латунии, искренне надеясь, что пахну куда лучше и это не тонкий намек.

– Великолепно, – выдохнула, сдерживая смех. – Сохранила на память для будущих поколений.