Двое

– Ты про мой визит вежливости к твоему отцу? – догадалась я. – Веришь – нет, а убедить Александра Дмитриевича в моей психологической несостоятельности Вадиму удалось. Я до сих пор не верю, что ты просто пришёл и забрал меня, – поделилась я впечатлениями. – Ты, действительно, его сын?

– Есть за мной такой грешок, – отшутился Завьялов, и я недовольно отвернулась. – Только я гнушаюсь водиться с роднёй и вычеркнул их из близкого круга общения. По крайней мере, отец в этом искренне уверен.

– А что происходит на самом деле?

– На самом деле я не считаю его семью близкими родственниками и искренне недоумеваю, почему должен с ними общаться.

– И от Вадима я никогда о тебе не слышала… – запоздало сообразила я. Ник хмыкнул:

– Ещё бы! Да он желчью исходит, если видит меня. И вообще уверен, что я у отца в любимчиках и мне достаются все медовые булочки.

Сравнение заставило меня улыбнуться, и я лукаво прищурилась.

– А это не так?

– Нет! – ровно отозвался Завьялов, не воспринимая мои слова как упрёк. – Всё, что я сейчас имею… всего этого я добился сам. Отец если чем и помогал, так это дельным советом, но выбор пути я всегда оставлял за собой. Я просто не позволю кому-то указывать, как мне жить. Потому что знаю наверняка: за одной указкой последует другая, а спустя время мне придётся жениться, чтобы удвоить свои капиталы, – с намёком проговорил он.

– А ты зубастый, – не без удовольствия заметила я и присмотрелась к Никите пристальнее.

Мне хотелось уловить что-то, чего я прежде не замечала. И сейчас в нём так легко угадывались нотки превосходства, некоторая доля диктаторства, вызов. Он был прирождённым лидером, но не кичился способностями, а умел разделить успех с соратником. Точно как и сейчас, когда я прямым текстом заявила, что он меня спас, Никита и не подумал сорвать за это положенную награду. Обдумав мои слова, он прищурился.

– Тебя это пугает?

– Я не знаю… – я растерялась от прямого вопроса. – Я не привыкла видеть тебя таким.

– Решила поговорить о нас? – как-то неприятно потянул он, заставляя меня хмуриться и опасливо посматривать на него исподлобья. – Это хорошо, потому что мне тоже есть, что сказать.

С этими словами Завьялов достал из внутреннего кармана пиджака заключение гинеколога, о котором в свете последних событий я успела забыть. Паника охватила меня мгновенно, и ровные буквы принялись «прыгать» по строкам, не позволяя понять смысл написанного. Никита не стал тянуть, и накрыл мои подрагивающие ладони своей, большой и тёплой. Он отложил лист с заключением в сторону и выждал, пока я догадаюсь посмотреть в его глаза: они искрились счастьем, и это читалось безошибочно.

– Беременность четыре с половиной недели, Май! – заговорщицки зашептал он, совершенно беззаботно радуясь этому факту.

Никита рассмеялся моему ступору и поторопился перегнуться через стол, чтобы коротко поцеловать прямо в губы. Я недоумённо моргнула.

– Получилось?

Завьялов азартно облизнулся и с внушением проговорил:

– Я ведь тебе обещал.

В этот момент подоспел официант с заказом и пока он выставлял блюда, пока разливал воду по бокалам, у меня было время опомниться, но осознать происходящее не получалось. На самом деле мне было просто страшно. Страшно оттого, что мечта сбылась, страшно представить, какой разразится скандал, страшно даже думать о том, как поведёт себя Ник.

– Всё будет хорошо, Май, – словно прочитав мои мысли, осторожно проговорил он и снова протянул руку через стол, чтобы коснуться моей ладони.

Он делал шаг навстречу. И я свою руку не одёрнула. Тепло его кожи успокаивало, придавало уверенности и разгоняло те самые надуманные страхи.

– Поешь, я прошу тебя.

Я нервно хмыкнула:

– Шутишь? Мне сейчас кусок в горло не полезет! Господи, как?.. – я растерянно повела глазами, а Ник лукаво прищурился.

– Не без моей помощи. И, да, рассвет на обрыве сделал своё дело.

– Думаешь, всё случилось тогда? – задалась я вопросом, будто это имело какое-то принципиальное значение.

Опомнившись, я залилась краской и напряжённо вздохнула. Это была попытка меня отвлечь. Удачная, к слову. Меня развезло. Схлынувшие шумной волной опасения оставили меня без единой опоры, и я сама не заметила, как принялась уплетать одно блюдо за другим. Ловко разделавшись с зелёным салатом, я приступила к подоспевшему жаркому, «надкусила» пасту под соусом болоньезе, с надеждой посмотрела на картофель, запечённый с мясом и грибами.

– Успокоилась? – поинтересовался Завьялов, когда я закончила с десертом.

– Почти, – пискнула я, чувствуя, как меня буквально распирает. И не только от удовольствия…

– Продолжим?

– Ты садист, – вынуждена была с грустью признать я, на что Никита с готовностью согласился.