Двое

– Ну, мне может не выпасть другого шанса, если тебя посадят, – посмеивается она.

– Очень смешно.

– Который из них по твоим надеждам это сделал? Или, может, проще определить, кто по твоим надеждам на это не способен?

– Я была в доме Даана. – Кэйли вздрагивает. – Думаю, все вполне очевидно.

– Да, но, как я уже говорила, может, Марк его подставил.

– Ты правда думаешь, что это возможно?

– А тебе бы этого хотелось?

– Я просто хочу знать правду.

– Большой запрос от человека, так долго вравшего всем, – резко отмечает Фиона. – Прости, я не хотела показаться бессердечной, но серьезно, Кэйли. Поговори со мной. Расскажи мне.

Кэйли краснеет, ей явно неловко. Она несомненно осознает тысячи раз, когда могла рассказать Фионе, своей лучшей подруге, что происходило в ее жизни, и не сделала этого, решив все скрыть. Исключить ее. Фиона хочет знать, как Кэйли удалось растоптать свои принципы и рассудительность, выплевывать ложь, душить правду. Но опять же, это кажется немного чересчур.

– То есть, ты была замужем за Марком десять лет. Он твой настоящий муж, да? – задает Фиона более удобоваримый вопрос.

Кэйли отталкивает от себя тарелку и берет бокал.

– Они такие разные. Марк, как ты знаешь, осторожный. С одним мужчиной я пыталась сделать больше, больше и больше, пока в итоге не поняла – что бы я ни делала, я не могу сделать его счастливым. Я не могу вытеснить его боль от потери Фрэнсис. Я никогда не смогу заменить его мертвую жену. С двумя мужчинами, я уделяла каждому чуть меньше внимания, но по какой-то причине это хорошо работало. Марка, похоже, радовало, что мое счастье не полностью зависело от его, а Даан восхищался моей независимостью; ему хватило назойливых, сопливых, нуждающихся во внимании женщин. Оба получили желаемое.

– Не уверена, что это так. – Фиона округляет глаза.

– С Дааном я была сексуальной, неуловимой, фривольной. Я играла роль, проживала фантазию.

– Но лишь фантазию?

– А кто сказал, что наши фантазии менее реальны, чем настоящая жизнь?

– О, Кэйли. Ради всего святого. В этом просто нет смысла, – срывается Фиона.

– Я любила Даана. Ладно. Я любила обоих. Я не планировала. Если бы ты с ним познакомилась, ты бы поняла. – Это момент для Фионы. Она могла бы сказать, что знакома с ним. Что тоже трахалась с ним, но она молчит. Ей доставляет странное удовлетворение для разнообразия знать что-то, чего не знает Кэйли, поэтому она оставляет это при себе. Кэйли продолжает: – У него было что-то другое, что-то еще.

– Расскажи мне. Помоги мне понять. – Фиона встает долить подруге вина.

– В начале отношений мы встречались в его квартире; она была обслуживаемой, шикарной, очень похожей на отель. Это само по себе, ну, весело. Но это было не просто весело. Желание, нужда между нами были ощутимы. Когда я шла к нему, мне приходилось сдерживаться, чтобы не броситься бегом. Иногда казалось чудом, что мы удержались от секса, поднимаясь на лифте в квартиру.

Снаружи уже темно и пошел дождь. Создается впечатление, что они одни в мире. Картина кажется знакомой. Фиона с Кэйли часто делились тайнами за прошедшие годы, обменивались историями о флирте, влюбленностях и соблазнах, сексуальных завоеваниях и заигрываниях. Но кроме этого, слова Кэйли кажутся знакомыми потому, что Фиона тоже чувствовала эту спешку – это желание – когда приближалась к квартире Даана. Хотя в ее случае, чувства были односторонними. Даан никогда не приглашал ее в ресторан, не говоря уж о предложении руки и сердца.

– Значит, он был хорош? В постели? – Она не знает, зачем продолжает издеваться над собой.

– Очень хорош, – отвечает Кэйли с легкой улыбкой на губах. Воспоминания не раздавлены, даже после всего случившегося. Хоть она была прикована к батарее, голодала, терпела побои. Это невероятно. – Как только мы входили в квартиру, он прижимал меня к стене, целовал, трогал. Он хотел задрать мое платье и сразу войти в меня, но мы пытались удержаться, подождать немного дольше.

Фиона берет стакан воды. У нее так пересохло в горле, что она не может глотать.

– Опиши это мне. Чтобы я поняла.

– Нет. – Кэйли пристыженно смеется. Наконец-то ей стыдно. Но не из-за этой жадности, излишества. Ей стыдно поделиться этим с Фионой, которую она несомненно жалеет. Которая, по ее мнению, даже представить себе этого не может.