Двое: я и моя тень (СИ)

Пока Лизи собиралась на работу, она представляла, как бы они с Артуром сели на поезд и сбежали из города. Так ли уж важно куда? Главное вместе. Ведь нечасто можно встретить своего человека, в глазах которого расцветал целый мир. Ещё в первый день их встречи, в кафе Лизи рассматривала чудаковатого соседа, и ей отчего-то хотелось сказать: «Артур, я знаю тебя всю свою жизнь, ты мой человек, ты мой глоток свежего воздуха в этом проклятом городе». То, как он прикасался к ней, как гладил её щёку, даже его поцелуи были родными. Мягкие губы. А вечером, когда он целовал её у себя дома, Лизи будто узнала эти поцелуи. Кто бы мог подумать, что Артур, этот чудик и едва знакомый мужчина, вдруг станет сразу родным. Их словно соединяла невидимая красная нить, прошедшая через их непростые жизни.

К чёрту всё. Она уговорит Артура уехать вместе с ней, запрыгнуть в уходящий поезд и смеяться, прощаясь с Готэмом, а потом стоять в тамбуре, бросив вещи прямо на пол, и целоваться. И не будет никого счастливее на всём белом свете.

Лизи улыбалась, сжимая ключ, и представляла, как мимо будут проходить незнакомые люди, смотреть на счастливых сумасшедших, которые бросили всё и уехали навстречу свободе.

Лизи закрыла дверь, твёрдо решив сразу же написать заявление, как придёт на работу. Плевать, где они найдут ей замену, катитесь к дьяволу!

Утро принесло добрые вести: никто не стал отговаривать, никто не падал в ноги — что нисколько не удивило — и не умолял, не посылал проклятия на голову стажёра, посмевшего отнять целых три месяца у банка. Хочешь уволиться? Без проблем. И между мечтой и реальностью медленно потянулись невыносимые минуты ожидания: начальник должен поставить подпись на заявлении, дескать, вали отсюда и отпустить на все четыре стороны. И долгожданная награда, ожидание окупилось сладкими, как сахарок, словами секретаря: «До конца недели надо отработать, а с понедельника уже всё». Лизи кивнула, изо всех сил стараясь подавить желание закричать от радости и послать всех к чёртовой матери.

В висках стучало слово с привкусом карамели: «Свобода». Лизи не запомнила, как вернулась на место, она всё ещё не верила в то, что уволилась. Теперь до маленькой мечты рукой подать: Лизи представляла, как сегодня же вечером постучится к Артуру и уговорит его сбежать с ней, а он непременно согласился бы. И дальше как по маслу: поезд, пролетающие мимо города с пустыми глазницами, бетонные коробки, стук колёс, долгие ночные поцелуи до головокружения. Лизи так замечталась, что пропустила момент, когда началась паника. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Лизи поняла в общей суматохе, что это не пожарная тревога. На банк действительно напали. Вооружённые грабители в масках клоунов сгоняли всех в холл: и женщин, и детей, не щадили ни стариков, ни богачей, ни бедняков. Лизи в общей суматохе видела, как двое мужчин, не сговариваясь, рискнули дать отпор негодяям, но одному из смельчаков разбили нос, а другого, кажется, избили. Лизи отвернулась, не в силах вынести этого зрелища. Вандалы. На улице уже выли сирены, но, кажется, полиция не могла так просто прорваться в здание.

Преступники кричали в рупоры: «А ну закрыли свои пасти, сукины дети!» Не единожды открывали стрельбу в воздух, призывая не глупить. Постепенно гул голосов затих, было слышно в основном только захвативших банк, переговаривающихся между собой.

Когда наконец одна из групп головорезов расступилась, из сердца её вышёл Джокер, как из пламени ада. Он фривольно вышагивал, что-то напевал себе под нос и беззаботно держал руки в карманах карминового пиджака.

— С добрым утром, Готэм! Сейчас мы вас развлечём, дамы и господа.

Одна из женщин, расценив происходящее как ограбление, сняла с себя серьги и кольца и протянула их людям Джокера. Он остановился напротив заложницы и по-домашнему накрыл её ладони своими, склонил голову и улыбнулся.

— Мне не нужны ваши драгоценности, я пришёл не за этим.

По рядам заложников прокатился гул. Главный злодей города пришёл не грабить? Тогда зачем? Что он задумал? Тут и там вспыхивали вопросы и тут же угасали, страх побеждал, не давая выйти вперёд и проявить неуместное мужество перед лицом неминуемой гибели.

— Мне нужен Петер Хаммаляйнен. Где же ты, Петер? Выходи, папочка хочет поиграть. Не зли папочку.

Он встал посреди зала и выудил из-за пазухи пистолет. Растянул губы в улыбке и пожал плечами.

— А если Петер не выйдет, я устрою комедию, вот только не обещаю, что вам будет смешно. Но в программе будут страх, кровь, просто море крови. Итак…

Шёпот голосов гудел пчелиным роем, звеня в мраморном просторном зале и эхом разносясь всё выше и выше, под расписной потолок. Никто уже не торопился геройствовать, вся бравада стухла на тех двоих, так толком и не начавшись. Кстати, вот один из них, сидел у касс прямо на полу и держался за бока. Из носа капала кровь, и по светлой рубашке растеклась алая клякса. Седой мрамор, серая рубашка, красная кровь на аристократичной белизне пугала.