Двое: я и моя тень (СИ)

Он заставил Лизи положить голову ему на плечо, и она всхлипнула. На секунду комнату оглушила шуршащая тишина пластинки, но почти сразу заиграла новая песня. Потянулись многообещающие слова: «…Imagine all the people…», и Джокер подхватил: «…Nothing to kill or die for… Imagine all the people…**» Лизи вздрогнула, и несмело обняла его. Он ухмыльнулся: неспешный артистократичный английский вальс в трущобах Готэма. Какова ирония! Танец дополняли сияющие слёзы на бледном лице Лизи, словно прозрачные жемчужины, они мерцали солёными звёздами. Джокер улыбался ей уголком губ, каждое его пластичное движение рождалось спонтанно, как и пленяющая грация.

Новый аккорд разрядил секундную тишину. Всхлип оборвался на полутоне и затих в мелодии волн, в звуках мира, в дыхании Джокера. В его тихом шёпоте, вторящем Элвису: «But I can’t help falling in love with you, Shall I stay, Would it be a sin, If I can’t help falling in love with you…***» Лизи —- инструмент в руках мастера, а в руках убийцы она бы стала пистолетом, тем самым роковым тридцать восьмым калибром. Это хорошая шутка, и Джокер смеялся, хотя его неподдельная улыбка напугала Лизи, и он наклонился, чтобы дотронуться до её алых губ. Его улыбка — кровь, её — спелая вишня.

Элвис неторопливо допел песню, и проигрыватель щёлкнул. Игла приподнялась и прочно встала на место, в ложе.

Сначала Лизи не отвечала на поцелуй, упираясь в грудь Джокера ладонями, но силы не были равны. Он удерживал её и целовал долго, с упоением, будто пил дорогое вино. И когда, казалось, Лизи вот-вот извернётся, она всё-таки сдалась. Обмякла, стала послушной.

— Ты не должна столько плакать, слёзы тебе не идут.

Руки Джокера соскользнули с её талии, и Лизи осела на диван, ухватившись за спинку, чтобы не упасть. В комнате стояла тишина, только иногда из-за стены раздавались женские вопли, прерываемые отборной бранью не то мужа, не то просто захожего дружка. Девушка кричала: «Не трогай меня, ублюдок!» «Молчи, шлюха!» И звуки ударов. Крик, вопли, рёв. Лизи инстинктивно вытерла нос, будто это её только что ударили.

Джокер сел на стол, напротив неё и растянул губы в улыбке.

— Как прошёл день?

Лизи молчала.

— Ладно, — ухмыльнулся он и выудил из-за пазухи пистолет. Покрутил им и положил рядом с собой. Глубоко вдохнул, будто затягиваясь. — Уверена, что не хочешь рассказать?

Его пальцы нежно коснулись пистолета, тихо шурша по рукояти.

Хорошая девочка, умница, всё понимает.

— Я… — начала было Лизи, но закашлялась. — У меня сегодня спрашивали про любовника, который перевёл мне тысячу долларов. Это много. Тебе так не кажется?

Послушная, но строптивая. Но ведь так интереснее, верно? Каждый раз усмирять, пить страх, холодный, яростный и глубокий, вкушать его через поцелуи. Как она дрожала в его руках, мммм. Джокер ухватил её за подбородок, не позволяя Лизи отвести от него взгляд:

— Ты дерзишь мне, сладкая. Считаешь меня своим любовником? — он сделал акцент на слово «считаешь».

Лизи покачала головой.

— Нет. Не присылай мне больше деньги.

— Неужели не нужны? — Джокер правдоподобно изобразил удивление.

— Ты платишь мне за секс, как проститутке.

Он снова хохотнул и постучал ладонью по столу, будто Лизи рассказала первоклассную шутку. Но она-то знает, кто тут на самом деле шутник. Рассказать кто? Тридцать восьмой калибр, куколка.

— И ещё… Ты не должен больше приходить, у меня появился мужчина.

Как она вздрогнула, когда решилась рассказать маленький секрет.

— Я знаю, — он облизнул губы и закивал. — Артур, да?

Лизи ухватила Джокера за рукав и замерла, глядя на Джокера не то с мольбой, не то с ужасом. А может , всё вместе смешалось. Он чувствовал, как слова роились у неё на языке, не в силах сорваться. Наверное, она даже хотела закричать, упасть на колени и зарыдать. Думаешь, поможет?

— Не трогай его, — её голос задрожал.

— Я и не собирался, — засмеялся Джокер. — Ну, и раз мы заговорили о любовниках…

Он подцепил из пачки новую сигарету и щёлкнул зажигалкой. Затянулся, глубоко и вкусно, ухмыляясь и не сводя с Лизи взгляда. Хорошенькая, но такую так просто не приручить.

— Подержи-ка это, — он сунул сигарету ей в руки и потянулся к боковому карману пиджака. — Любовник должен заботиться о своей женщине. Ведь так? Дарить подарки.

Джокер выудил из кармана бархатную бордовую коробочку и протянул Лизи. Поначалу она не решалась принять подарок, но и не могла отвести взгляд от вычурной вещицы. Так и читалось в глазищах: зачем? В конце концов она покачала головой, и тогда Джокер открыл коробочку.

***

— Что?.. — она задохнулась в вопросе.

Из бордовой гробницы сверкнули два камушка на золоте. Лизи протянула было руку к ним, но отдёрнула. Отпрянула назад, вжалась в спинку дивана и с ужасом посмотрела на Джокера. Любовник? Подарки? Ничего другого это не означало, и набатом билась мысль, как птица в золотой клетке: он не желал её оставлять, не хотел уходить из её измученной, растоптанной жизни. И он словно не замечал её кричащего страха в глаза, немого крика, застывшего на исцелованных губах.

— Нет, — единственное слово, рискнувшее сорваться вниз, со скалы безумия Лизи.