Двое: я и моя тень (СИ)

— Стоило. Хоть кто-то в этом городе должен оставаться человеком, — Лизи вздохнула и стёрла с губ невидимые следы Джокера.

— Вы мой маленький супергерой, — Итан поправил водительское зеркало и улыбнулся отражению Лизи.

Она невесело потянула уголки губ вверх, показывая, что поняла всю иронию шутки, но всё-таки ответила:

— Не очень смешно.

Водитель пожал плечами, дескать, да, есть такое дело. Мимо проносились машины, и грязные капли стаявшего снега облепили стёкла. Лизи принялась разглядывать кляксы, как кофейную гущу: а вдруг в каком-то пятне мелькнёт мутное будущее? Хорошо бы Артур нашёл в себе теплящееся шестое чувство и всё понял сам. Без слов. Увёз бы её из Готэма в какой-нибудь небольшой город, далеко-далеко отсюда, может, даже на другой континент. Только бы подальше от Джокера, но даже в сладких мечтах упорно казалось, что им с Джокером и целого мира мало, чтобы двоим уместиться на одном голубом шаре. Может, даже галактика будет им тесна.

Вот так всё просто и в тоже время сложно до одурения, до густой обиды, поселившейся в измученном сердце. Злая скорбь, одинокое горе, человек один на один с бедой, целующей омытые слезами губы.

— Знаю, что несмешно — спокойно ответил Итан и протянул Лизи платок. — Ну что, по кофе и на работу?

Она кивнула и отвернулась к окну. Солнце спелой ягодой выглянуло из-за собравшихся туч последний раз и спряталось за непроглядной серостью, готовой вот-вот расплакаться не то снежной крупой, посыпающей тротуары и крыши, целующей плечи и оседающей пепельной сединой на головы прохожих. Не то ледяным дождём, оплакивающим нехотя уходящую зиму.

И в памяти вдруг всплыли чьи-то строки: «И родиться бы теперь не так, не из глины, не из кости: просто так, где меня родит чужая мать…» Когда машина проезжала одну из улочек, оттуда зазвучал колокол, и Лизи поймала себя на мысли, что, возможно, он звонил по ней.

В кафе было тепло и уютно, пахло горячими блинчиками и свежесваренным кофе. Один из автоматов мурлыкал песни Элвиса, и хотелось остаться тут подольше, развернуть свежую хрустящую газету, встряхнуть её, как это делали элегантные джентльмены. Заказать кофе. Круассан. И пропасть в чёрных строчках, проплывая меж них по серой бумаге. Стрелять глазами от фото к фото, от сенсации к сенсации.

Лизи сняла куртку и поёжилась, робко стряхивая с себя заоконную прохладу. Итан сел напротив и двумя пальцами притянул к себе меню.

Официантка, тучная молодая девушка, улыбчивая и будто сошедшая с полотна Рембрандта, подошла к столику, покачивая пышными аппетитными бёдрами. Ручка в одной руке, блокнот с русалочкой в другой. Родинка над губой, и Лизи невольно улыбнулась естественной красоте посреди хаоса. Она заказала кофе с молоком и двойными сливками, салат и хрустящую булочку, а Итан ограничился одним кофе.

— Хочешь, поговорю с боссом? — не самое лучшее начало для беседы, но с чего-то же надо начинать.

— Послушает? — с интересом спросила Лизи.

Итан почесал за ухом и вздохнул. Понятно. Вот и весь разговор о Джокере. У Итана шаткое положение, тем более если Джокер к Лизи не особо прислушивался, то проштрафившемуся шофёру тем более укажет на его место. Сиди и не высовывайся, голова целее будет.

— Уволят, наверное. Я хороший веломастер, но ужасно непунктуальный работник. То опаздываю, то болею, то… — она осеклась, вовремя закрыв меж зубами слова о беременности.

— А зачем работать? Разве босс ещё не бросил к таким хорошеньким ножкам весь город?

Лизи покосилась на водителя, чтобы уловить, шутил тот или не очень. Судя по его виду, всё-таки не очень.

— Это чтобы помнить, что я человек, а не комнатная собачка, — отплатила Лизи той же несмешной монетой.

Итан пожал плечами и посмотрел в окно. Лизи подняла на него взгляд и приметила первые седые волоски в пшеничных растрёпанных волосах. Он потёр колючую щетину и обернулся, опустил глаза на чашку, дотронулся до края пальцем. Провёл по кругу. А потом они, преодолев минутную неловкость, оказавшись вне коробки на четырёх колёсах, долго и с удовольствием говорили. О велосипедах, о тех редких интересных журналах, которые больше не издают, но которые остались в памяти каждого читателя комиксов. Когда им принесли ещё по кофе, они принялись обсуждать Маркеса «Сто лет одиночества»: оказалось, Итан обожал эту чудную книгу, понятную и в то же время непознанную.

Спохватившись, Лизи нашла взглядом часы над барной стойкой и мысленно ухватилась за стрелки, почувствовав, как на плечи легли холодные пальцы паники. Итан, всё поняв без слов, положил под чашку новёхонькую десятку и сгрёб с сиденья куртку. Лизи поспешила не отставать. Они запрыгнули в машину, и водитель, словно ещё было не поздно, дал по газам, а Лизи, ухватившись за водительское сиденье, засмеялась. Ей вдруг стало смешно от абсурда, творившегося в её жизни.