Двое из прошлого

Я отчаянно хватаюсь левой рукой за рукав пиджака Ильи.

— Попробую, — отвечаю я, но голос не такой уверенный, как хотелось бы.

На длинном столе, укрытом белоснежной скатертью, нас ждет завтрак (или, как сказал Геннадий Шавлович, «бранч»). Это яйца всевозможных видов готовности — конечно, пашот, вареные, омлет с овощами, — мягкая пушистая сдоба, посыпанная тонким слоем сахарной пудры, и миниатюрные бутерброды с икрой и красной рыбой. Корзины ломятся от фруктов, а женщина в фартуке уже готовится наливать горячий чай.

Все это совсем не похоже на тот мир, в котором я живу. Каждая деталь кричит об изыске и достатке. Изогнутые ножки деревянных стульев будто из богатого дома девятнадцатого века. С потолка свисает люстра в классическом стиле — стеклянные бусины красиво отбрасывают свет на стены.

— Великолепная обстановка, — говорю я хозяину дома, когда мы рассаживаемся по местам и я наливаю себе немного натурального лимонада из графина.

— Ее озаряет ваша красота, — улыбается старик, а его сынок едва не давится едой.

Я вежливо улыбаюсь.

— Благодарю вас за приглашение.

Дожевывая яичницу, бизнесмен ставит локти на стол и сцепляет пальцы в замок.

— Буду с вами откровенен, Мария. Возможно, я старомоден, но для меня очень важно, чтобы у мужчины, который, по сути, является моим лицом в компании, была семья. В идеале, конечно, иметь детей, но не всем это дано.

Я думаю о том, что лучше бы ему самому не был дан такой сыночек, как Костя.

— Человек, у которого никого нет, — продолжает Геннадий Шавлович, — никогда не поймет такие слова, как ответственность, стабильность, перспектива. Сложно стать лучшим, когда твоя единственная ценность — это работа.

Хочется спросить, где сейчас его собственная супруга, но я сдерживаюсь.

— Верные мысли, — кивает Илья, хотя только слепой не заметил бы, что он весь перекосился.

Мне становится его жаль. Почему он должен выступать в этом цирке, только чтобы сохранить должность? Деньги и статус — это, конечно, важно, но не ценой же собственного достоинства!

В школе было так же, с горечью понимаю я. Он делал так, как говорили, потому что боялся последствий.

После трапезы нам показывают еще зеленый задний двор с дизайнерскими кустами, яркими клумбами и роскошной деревянной беседкой. Илья с боссом идут впереди, мы с Костей оказываемся сзади.

— Маша, это… — шмыгает носом Костя. — Между нами ведь нет недопониманий?

— Все в порядке, — искренне отвечаю я, потому что это правда.

Удивительно, но меня не так сильно задел его комментарий на свадьбе, как, по идее, должен был бы. Я почти мгновенно забыла о случившемся, переключившись на Даниила. Возможно, Соколов прав, и у меня действительно характер сильнее, чем я думаю.

— Это не мое дело, конечно, — говорит Костя, — но с тем парнем тебе повезло. Щека у меня потом болела еще неделю, но скажу, что за дело. А почему ты на свадьбе была без жениха?

Я сглатываю.

— Илья был занят.

— Ясно. Вообще какой маленький мир, да?

— Очень, — соглашаюсь я.

Еще через полчаса мы поехали обратно. Попрощавшись, босс Ильи вручил нам здоровую корзину с сырами, как он выразился, «собственного производства». Нефтяной бизнес и сыроварня — что еще нужно для счастья?

— Спасибо, ты меня очень выручила сегодня, — говорит Илья вполне искренне.

Мгновение я колеблюсь, но затем все же говорю:

— Илья, зачем тебе это? Я понимаю, что такое любить свою работу. Но обманывать начальника, потому что он самодур?..

— А какие альтернативы? — спрашивает Макаров. — Я могу уйти и потерять должность, к которой шел много лет. И эта работа мне нравится, я чувствую себя на своем месте.

— Но зачем платить такую цену? — не унимаюсь я. — Понимаю, это не мое дело, я просто пытаюсь понять. Подобные обманы никогда ничем хорошим не заканчиваются. Рано или поздно твой баклажан все узнает, и ты будешь выглядеть перед ним, мягко скажем, неловко. К чему этот театр?

Илья выглядит немного огорошенным, но лица не теряет.

— И как часто тебе потребуются мои услуги? Будешь пользоваться ими до конца жизни? А когда встретишь кого-то, кого ты полюбишь? А когда я встречу?

— Ты про Соколова? — хмыкает Макаров.

— Боже мой, взрослые мужики, а ведете себя как дети. Это когда-нибудь проходит?

— Что? — не понимает Илья.

— Первобытно-пещерное состояние.

Илья не глядя что-то нажимает на экране навигатора и отвечает:

— Ты всегда была лучше меня, Маша.

— Я не про это, — отмахиваюсь я.

— А я про это. — Илья пропускает машину из соседнего ряда. — Ты вечно знаешь, что делать. И всегда за правду.

Я кладу руку ему на плечо.

— Хотелось бы мне, чтобы это было так.

Когда я выхожу из лифта, то замираю. Сердце стучит часто-часто. Я сошла с ума, я точно съехала с катушек. Теперь голос Соколова мерещится мне в собственном подъезде!

Сворачиваю за угол и вижу картину. Даниил постелил себе перед моей дверью бесплатную районную газету и сидит на ней в позе султана, разговаривая при этом по телефону. На коленях — здоровый планшет, на экране которого двигаются буквы.