Двое (СИ)

Я стою под душем, смотрю на то, как бреется мое шило в заднице, и благодарю за него всех богов без разбору. Он принес в мою жизнь Свет, которого раньше не было, и если с ним что-нибудь случится, я провалюсь во Мрак, из которого не возвращаются.

— Эй, ты чего? — неожиданно возникает передо мной Серж. Половина моськи в белом креме, половина идеально выбрита. — Лицо попроще сделай, а?

— Я люблю тебя.

Он вздрагивает, беспомощно открывает рот, силясь ответить, моргает, понимая, что опять не смог сказать то, что хотел, и делает каменное лицо, закатывая глаза к потолку. Ничего. Ничего страшного. Он научится говорить то, что лежит на сердце. Я подожду. Что-что, а ждать я умею.

— Опять ты за свое? — наконец, говорит Серж.

— А я что? — улыбаюсь я. — Я ничего. Иди, брейся.

Он наклоняется ко мне, виновато заглядывает в глаза и целует в губы. Я отвечаю, наслаждаясь мгновением от всей души, и первым разрываю поцелуй. Улыбаюсь, разворачиваю к себе спиной и очередным шлепком по завернутым в полотенце бедрам отправляю к раковине.

— Хватит меня бить! — возмущается он, косясь на выходящего из душа меня в зеркало.

Я расправляю плечи и незаметно напрягаю мышцы, чтобы показать себя в лучшем свете. Ему становится гораздо легче, когда он видит, насколько я больше, сильнее и мощнее его. Такому, как я, сложно сопротивляться. Практически невозможно, а значит, он не слабак и не мямля. Серж никогда им не был, и я знаю это, как никто другой. Весь вопрос в том, что сам он так не считает, и клянет себя за те годы, что был не в себе. Глупый! Другой на его месте давно бы сдох, спился или загремел в психушку. Я привычно обрываю поток негативных мыслей и возвращаюсь к стоящему возле зеркала любимому, который следит за мной, забыв о бритве в руке.

— В зеркало смотри, обормот, порежешься ведь, — смеюсь я, вытираясь полотенцем. — Я тебе вечером во всей красе покажусь, договорились?

Серж отводит глаза, смеется и, задумчиво добривая подбородок, говорит:

— Отличный повод вернуться домой пораньше.

Я щурюсь, скрывая лукавую улыбку, и неторопливо одеваюсь, зная, что он наблюдает за мной краем глаза, точно так же, как я слежу за ним. Когда-нибудь нам это наскучит, но не сейчас. Сейчас нас ждут выходные, наполненные летней жарой, шумными друзьями, рок-н-роллом, алкоголем и сексом, а работа… Черт с ней, с работой.

Время не ждёт,

И что-то не вышло.

Глядя в свою телефонную книжку…

Кого-то уже сто лет не слышно,

Здесь ставим крест,

Он уже никогда не придёт.

Время не ждёт,

И как в полуденной пробке,

Рассыпался бисер

В картонной коробке.

Она дарила нам свои феньки,

Но их уже никто не найдёт.

Только эхо в горах, как прежде, поёт.

Голосами друзей-мальчишек,

Голоса их всё тише.

Время не ждёт.

31.05.15

====== 30. Простуда ======

Комментарий к 30. Простуда Лето, куча дел и событий, так что пишу редко, извиняйте))

— Апчхи!

Я уткнулся лбом в рабочий стол. Бля, как же я не вовремя заболел, а? Поездка важная на носу, дел невпроворот, а у меня сопли до колена.

— Пиздуй домой, зараза, — сочувственно проворчал Костя, отгораживаясь от меня монитором. — Не фиг тут инфекцию распространять!

— Сам ты зараза, — огрызнулся я.

Чихнул так, что слезы из глаз брызнули, накрыл рот салфеткой и пополз через всю Москву домой, злясь на весь мир, потея, как белый медведь в Африке, и воняя почище скунса. Ненавижу болеть! Терпеть не могу это беспомощное состояние, в котором белый свет — черный, горло — желоб камнедробилки, мозги — кусок недоваренного холодца, голоса друзей в телефоне — Иерихонские трубы, а сами они — Всадники Апокалипсиса.

Я проклял тот день, когда на улицы Москвы пришла жара, а климат-контроль в финике переключился из режима глобального потепления в режим ледникового периода. Мое горло и тело отреагировало на это как всегда — жуткой простудой, которая случалась со мной в начале лета из года в год, как по часам. Я знал об этом, принимал превентивные меры, но так ни разу не смог свой проклятый организм обмануть.

— Сереженька, мальчик мой, эк тебя болезного! — встретила меня в прихожей тетя Стеша. Я только глаза к потолку закатил. Ну все. Пиздец мне пришел. — Простыл!

— Да вы не переживайте, все нормально, — попытался вырваться из пасти тигрицы я, но она вцепилась в рукав рубашки, как клещ, не оставляя ни единого шанса на свободу. — Терра Флю меня…

— В гроб загонит, — решительно сказала тетя Стеша.

Усадила на стул в кухне и принялась суетиться вокруг, вгоняя меня в тоску: мед, сливочное масло, молоко. Кастрюлька на плите. Огонь. У-у-у-у-у! Я проглотил комок тошноты в горле. С детства ненавижу горячее молоко с медом и маслом. Аж до отрыжки!

— Мы тебя сейчас народными средствами живо на ноги поставим.

— А может, не надо? — попытался сдернуть с кухни я, но даже встать не успел, потому что на мое плечо легла тяжелая Ромкина рука.

Когда он пришел? Я даже не услышал. Вот же бля. Ухо заложило похлеще, чем в прошлый раз, и это не есть хорошо. Точнее, совсем плохо. Не хватало мне слухового аппарата в 36 лет!