Двое среди руин

      Прошло несколько дней. Ната перебралась ко мне, оставив свою постель - и теперь уже ничто не могло помешать нам, насладиться друг другом... Я не удивлялся тому, что и она желала этого едва ли меньше, чем я. Истосковавшись по теплу, по ласке, она ластилась как кошка, ну а я... откуда только брались силы. Желание просто не покидало меня. Виной ли этому была молодость девушки, или долгое воздержание - но ни одной ночи не проходило без того, чтобы мы не любили! Да и сами ночи словно пролетали как миг - времени на сон просто не оставалось…

      Сказать, что после этого наша жизнь изменилась - значит, не сказать ничего. Все заботы, все дела - все отошло на второй, если не на третий план! Я не мог, не представлял себе минуты без того, чтобы не подойти к Нате, и не коснуться лишний раз милого лица девушки губами. А она - она отвечала мне тем же! Рухнула стена, незримо стоявшая все эти месяцы между нами! Мы, словно обезумев, бросались в объятия друг друга. Одно только прикосновение этих рук, один взгляд, пойманный мною в слепом обожании, заставлял меня позабыть обо всем на свете, кроме желания немедленно взять ее на руки и отнести к постели. Ее настоящее - не притворное! - стремление отдаваться мне, не в меньшей степени, чем мое собственное, обладать ею, приводило меня в исступление… Естественно, у меня были женщины - и не одна! - в прошлом. Но такого не было раньше никогда! Я задыхался от страсти, всячески стараясь под любым предлогом оказаться с ней рядом... а заканчивалось это только одним: мы сливались обнаженными телами, даря и принимая ласки наших неутоленных чувств…

      Доходило до того, что мы чуть ли не целыми днями лежали в кровати, изредка отрываясь для исполнения самых уж неотложных дел... Только Угар, не понимавший причин нашего добровольного заточения, заставлял нас заботиться о том, чтобы выпускать его на улицу или готовить еду - он не всегда возвращался домой сытым. Если погода на улице становилась плохой - лишний предлог, никуда не ходить… и мы оставались на нашем ложе любви и страсти, к тоске пса и нашей взаимной радости. Это было время, когда буквально все на свете нам заменила наша постель. Но мы и не жалели об этом. Если настало такое время, что каждый миг, который ты живешь на свете, может оказаться последним - почему не взять от этого мига все?

      В силу известных причин, у Наты не могло быть детей, и мы не нуждались в предохранении. Ночь за ночью, день за днем - все равно! - таких сил и такого стремления к близости с девушкой у меня раньше не замечалось никогда. И я не противился. Напротив, брал все и старался сам отдать ей то, что она хотела получить взамен. А Ната… Ната распускалась весенним, майским цветком, став до безумия желанной и столь же милой... Меня поражало, как неистово и безгранично отдавалась мне моя маленькая девочка - для нее не существовало никаких запретов! Я, проживший на свете более чем вдвое, и даже больше, лишь удивлялся тому, что она умеет и знает… и, глубоко внутри, был втайне только рад этому. Рад, как мужчина, который хочет безгранично обладать любимой женщиной… Конечно, у этого опыта имелась причина, но мы ее не касались. Я не забыл ничего из рассказа Наты, но не чувствовал ревности или брезгливости, которая могла меня от нее оттолкнуть. Она не виновата в том, что с ней произошло. Что до меня - я просто был счастлив…

Глава 16 Новое солнце

      - Дар! Дар!

      Ната вбежала в подвал и кинулась ко мне. Я все еще нежился в постели, совершенно не желая вставать, после почти бессонной ночи…

      - Что случилось?

      - Весна! Весна началась!

      Я недоуменно посмотрел на девушку.

      - Весна? Лето! Да к тому же не первый день, так что и говорить об этом…

      - Это по твоему календарю, на стенке нарисованному! А настоящая весна - сегодня! Да вставай же, соня! Выйди на улицу - там так тепло, что загорать можно! А ты все лежишь…

      Я ухмыльнулся.

      - Ну, кое-кто мог бы и не упрекать… Не ты ли мне всю ночь спать не давала?

      - Это ты мне спать не давал! - возмущенно парировала Ната. - А еще прикидываешься, невинной овечкой! А ну вставай, лежебока несчастный!

      Она сдернула с меня одеяло, и я, оказавшись, в чем мать родила, судорожно стал пытаться ухватить его за край. Ната прыснула со смеха, но, совладав с собой, уже серьезно повторила:

      - Вставай. Там на самом деле что-то происходит. Не то, что раньше. И Угар носится по холмам, словно оглашенный, нос повсюду сует…

      - Да он давно уже поблизости по сто раз землю вынюхал… Ладно, ладно! Встаю.