Двое среди руин

Ната ухаживала за раненым, терпеливо и довольно умело. Ну а раненым был я… Борьба с валуном отняла последние силы, а восторг пса, рвущегося на свободу, привел к еще более плачевным результатам — падая, я еще раз приложился головой о камень и на этот раз отключился надолго. Девушка, превозмогая боль в изрезанных ладонях, втащила меня внутрь склада. Она сумела отыскать в полной темноте уцелевшие светильники, спички и осветила помещение. Как выяснилось, последствия землетрясения оказались плачевны — но поправимы. Все стеллажи, все наше богатство, которым мы так дорожили — все валялось на бетонном полу. При падении многие стеклянные банки разбились, залив его поверхность скользким месивом. Да и сам пол уже не оставался таким же ровным, каким был до толчков. В одном месте плиты поднялись, образовав, крутую горку. Возле трещины, находящейся на месте поворота, наоборот, сильно накренились — и вся конструкция, которую я там соорудил, рухнула вниз. Зато открылись входы в еще две комнаты — достаточные, чтобы в них пролезть. Ната отложила все это на потом, занявшись в первую очередь мной, а после — наведением хоть какого-нибудь, порядка. К счастью, не пострадали очаг и система вытяжки — она даже усилилась, благодаря возникшим во множестве трещинам в верхних плитах. Они удержались на месте — все-таки, этот подвал сооружен на совесть! Сохранились и наши постели — хоть и разметанные сейчас по полу. Оружие, которое висело не далеко от выхода, тоже не пострадало и находилось на прежнем месте. Аптечка — та только присыпана нетолстым слоем упавшей сверху земли. Так же осталась невредимой наша одежда и запасы тканей. В целом, разрушения незначительны. Но, в самой середине нашего жилища, рухнув со свода, возвышались две массивные плиты — они перекрывали центр помещения, и теперь над ними образовался своеобразный купол-конус, уходящий вверх на несколько метров. Оттуда в любую минуту могла упасть груда камней и земли — это самое серьезное из всего, что выяснила при разведке Ната.

На моем теле она обнаружила множество шрамов. Хоть мы и считали, что когти и резцы чудовища меня практически не задели, это оказалось не совсем так. Просто, под засохшим слоем покрывшей меня полностью крови монстра их не было видно. Весь правый бок оказался располосован, словно ножом. Лишь по везению ни один из когтей не достал до жизненно важных органов, углубившись всего на пару сантиметров. Но и этого немало… Осталась отметина на плече — след первого удара бурого чудовища. Самая тяжелая рана — повреждение головы — была даже не видна. Но она как раз и доставляла мне более всего хлопот. Вернее, не столько мне, сколько Нате. Она умело промыла и перевязала все открытые раны, но совершено не знала, что следует делать с тем, что я находился в бессознательном состоянии, бледный и с синеющими губами…

Еще парочка шрамов — совсем касательных — нашлась на ключице, и на ноге. Это уже просто царапины, не имеющие серьезного значения. Больше всего Ната боялась заражения, и потому, несколько раз промыв все рваные края раствором марганцовки, она вколола мне несколько уколов — антибиотик и снотворное — после чего я, на короткое время пришедший в себя, опять погрузился в продолжительный сон…

Ната удивительно умело ориентировалась во всех этих названиях и препаратах — что объяснялось некоторыми перипетиями ее прошлого. Но я, помня реакцию девушки на расспросы, не касался более этой темы. Правда, ранения, которые ей приходилось врачевать, должны были сильно отличаться от моих, но перевязки и уколы она научилась делать вполне профессионально.

Ей не нужно было никуда выходить — все необходимое имелось в доме. Заготовленные заранее дрова — не напрасно мы столько времени тратили на это! Продукты, не все погибшие при падении со стеллажей. Вода — она появилась в ручье, и, к моему облегчению, Нате не нужно было предпринимать дальних вылазок, чтобы наполнить ведра. Несколько раз приносил добычу Угар — он практически полностью перешел на самообеспечение, питаясь тем, что добывал на развалинах. Эти зверьки, невзрачные на вид, но удивительно жирные, вообще мало кого напоминали. Пес, довольный жизнью, притаскивал зверьков в подвал порой вообще не тронутых мощными клыками. Ната, долго о чем-то размышлявшая, однажды наложила мне на раны жир, вырезав его из брюшины убитых животных. Действие оказалось поразительным: раны очистились от гноя и почти сразу спал жар. Как она до такого додумалась — осталось загадкой…