Двое среди руин

— Мне тоже. Он подчинился. Пока. Посмотрим, что будет дальше. Теперь я хочу вывести его в город. Там все выяснится до конца. Он ведь может избрать и иную дорогу…

— Убежит?

— Не исключено.

Ната порывисто встала и подошла к лежащему псу.

— Угарушка… Ты можешь от нас уйти, да?

Он высунул язык и лизнул ее руку. Девушка просияла.

— Нет! Я по его глазам вижу — он останется!

Я промолчал: останется ли он с нами или предпочтет уйти… в любом случае, его перерождение принесло больше вопросов, чем ответов. Если такое могло произойти с ним — не ждет ли подобное и нас самих? Проснуться утром и обнаружить у себя вместо рук мохнатые лапы… а вместо милого и нежного лица девушки — звериный оскал? Нет! Только вот, не придется ли такое увидеть самой Нате? Меня передернуло. Ната заметила, что я насупился, и вернулась к столу.

— Тебе налить еще?

— Нет. Спасибо. Я наелся. Знаешь, я все-таки выйду наружу. Угар пойдет со мной.

— А меня вы возьмете?

— А ты как… после вчерашнего?

Она покрутилась, показывая мне, что чувствует себя в отличной форме.

— Видишь? Я здорова!

— Я вчера кое-что иное слышал…

— Это было вчера. И затмение не так часто повторяется, чтобы укорять бедную девушку в минутной слабости. Я с вами — остаться одной тут не слишком-то приятно!

На этот раз ничто не помешало нам собрать заготовленные накануне, дрова, и мой план по наполнению одной из секций топливом постепенно претворялся в жизнь. Пока мы совершали прогулки с грузом туда и обратно, я мельком рассматривал пса.

Он изменился несильно, в основном, только в размерах. Внешне вроде бы остался прежним, но, если не всматриваться. Стали заметно длиннее лапы. И каждая заканчивалась столь примелькавшимся мне ранее овалом-блюдцем, с едва заметными когтями, спрятанными в подушечках, словно это была кошачья лапа. Отпечаток каждой, на влажной поверхности достигал размеров десертного блюдца — вот почему могло показаться, что тут прошел кто-то очень большой. На самом деле, рост пса не превышал семидесяти сантиметров в холке. Хотя, по мне, этого было и так, более чем достаточно. Но весь ли это рост? Мне почему-то казалось, что он еще будет вытягиваться и постепенно достигнет метра, если не больше! Один раз он случайно выпустил когти — ему понадобилось вскочить на почти отвесную стенку. Он непроизвольно уцепился за нее лапой и, похоже, сам удивился, что начал прыгать по стенам. Когти в длину высовывались что мой указательный палец — мало не покажется самой крупной крысе! Я понял — такие вот округлые лапы стали нормой для всех изменившихся зверей. Я не мог не оценить их преимуществ, сравнивая с прежними — Угар получил возможность ходить по камням практически бесшумно. Он гораздо увереннее перескакивал с горки на горку, с камня на камень, и мог так двигаться, пожалуй, часами, не требуя времени на отдых. Да, наш пес теперь гораздо более приспособлен для новой жизни — в отличие от нас, оставшихся прежними.

Все остальное у Угара осталось прежним. Та же черная шерсть с белым пятном на груди. Чуть более удлинившиеся тело — он не превратился в страшилище или урода, оставшись просто собакой. Только слишком большой… Разве что клыки — их размерам мог бы позавидовать леопард средней величины… Мощь этой пасти мы быстро оценили — Угар на наших глазах хватанул зазевавшегося зверька и мгновенно разодрал его, сожрав вместе с костями…

Угар, по-прежнему, понимал нас буквально с полуслова, на лету. Ната объясняла это тем, что он улавливает интонацию в словах, а не смысл. Я, не вдаваясь в споры, не отрицал и не соглашался, предоставив ей самой отвечать на собственные вопросы. Поведение видоизменившегося пса не сильно отличалось от того, когда он не превышал высоты моего колена. И не все наши слова можно было понять только лишь по одной интонации…

Вечером, не сговариваясь, мы решили держаться вместе. Хоть он за весь день не вызвал ни единого замечания, но слишком свежо было утреннее происшествие, чтобы полагаться на то, что пес станет вести себя как маленький щенок.

Ната, посмотрев на свой закуток, нерешительно направилась было к себе — я удержал ее за руку, красноречиво указав глазами на свою постель. Она потупилась — мне пришлось рассеять ее подозрения.

— Я буду спасть возле тебя. На ковре.

— Не нужно. Ложись на кровать, как и я… На твоем плече мне спокойнее…

Я вздохнул — ночи, проведенные вместе во время нашего общего возвращения из Провала, казались мне столь далекими…

— Зато мне… не очень. Нет, я… лучше на ковре.

— Если бы я тебе не доверяла — ушла к себе.

— Если бы я сам себе доверял… Ната, я вроде как все понял про тебя — и, что ты далеко не наивная девочка, и что догадываешься, что всем мужчинам надо… Захочешь — поговорим об этом. Но не сегодня. Давай, обойдемся пока без словоизлияний. Ложись.

Она благодарно улыбнулась и юркнула под одеяло. Я оставил светильник зажженным, не решаясь оставаться в полной темноте. Меч был вынут из ножен и лежал у изголовья так, чтобы я мог выхватить его одним движением. Ната, видевшая все эти приготовления, только грустно сказала: