Двое в доме

Юле передалось волнение Елены Дмитриевны, но она понимает его по-своему. Улыбка исчезает, на лбу появляется морщинка. Что-то наставительное звучит в ее голосе:

— Вы думаете, она может выйти без моего разрешения? — и отвечает сама себе: — Нет, этого не будет.

— Конечно, нет, — быстро отвечает Елена Дмитриевна и — пых-пых! — быстро два раза затягивается.

Откуда Юле знать, что она уже нянчит правнучку (обязательно правнучку, хватит с нее мальчишек!). Юля еще такая молодая, всего тридцать восемь, она, видимо, не может представить себя бабушкой.

Елена Дмитриевна осторожно, хоть и с сияющими глазами спрашивает:

— А что, Юля, разве тебе не хочется иметь внука или внучку?

— Что вы говорите! Алка еще сама ребенок.

Все позабыла Юля… А ведь ей было девятнадцать и Леониду тоже, когда Леонид ошарашил, прямо чуть не сбил с ног вопросом: «Мама, аборты в три месяца делают?» Она тогда закричала: «Что-что?!» — а он снова, упрямо: «Ты не понимаешь, что ли?» И пошел, а она его схватила за локоть: «Что же ты наделал, глупец!»

Сейчас даже страшно подумать, что сама хлопотала об аборте, но было поздно, да и Юля оказалась умной женщиной, решила рожать…

— Я ей обязательно напишу, накажу, чтобы была осторожна, — неуверенно обещает Елена Дмитриевна.

— Напишите, пожалуйста. Она вас послушает.

— Да? Ты думаешь? Вспоминает хоть меня?

— Конечно!

— А деда?

Не успела Елена Дмитриевна сказать о деде, Павел Матвеевич тут как тут, — идет, ковыляет, не выдержал. Усаживается на стул как-то боком к Юле.

— Как Алка, Юля?

— Ты уже спрашивал, — нетерпеливо напоминает ему Елена Дмитриевна. У нее еще столько вопросов!

Павел Матвеевич сердится:

— Могу я знать?

Юля одергивает юбку на коленях, улыбается, торопливо повторяет свой рассказ: все в порядке, здоровая, учится хорошо, переехала в новое общежитие… Павел Матвеевич кивает высоколобой лысой головой: так, так; на его худом лице появляется странное выражение умиления и тревоги.

— Леонид ей деньги посылает?

Дельный вопрос. Елена Дмитриевна забыла об этом спросить, теперь подхватывает:

— Да, Юля, как он?

— Последний перевод был три месяца назад.

— Сколько?

— Семьдесят рублей.

— Вот бессовестный! — вырывается у Елены Дмитриевны. — Я ведь ему в каждом письме твержу: высылай регулярно, хоть понемногу, но в определенные числа, чтобы девочка могла планировать… Бессовестный, честное слово!

Юля не знает, что сказать, опускает глаза. Елена Дмитриевна всегда на ее стороне; она уже к этому привыкла. Иногда Юле кажется, что Елена Дмитриевна несправедлива к сыну.

— А нашу бандерольку она получила? Мы ей посылали всякие мелочи.

— Да, получила, спасибо.

— Знаешь, мы ей сейчас не можем помогать, как раньше. Обеднели, — грустно извиняется Елена Дмитриевна.

— Да что вы! Она ни в чем не нуждается.

Павел Матвеевич, хмурясь, тянется к полупустой пачке «Казбека», которая лежит на журнальном столике. Закуривает; становится тихо. Юля встает. Какой у нее прекрасный шерстяной костюм, импортный наверно и как хорошо на ней сидит, а Катя приезжала в прошлый раз с Леонидом в каком-то дешевом стареньком пальтишке, да и Леонид одет кое-как — сам виноват, меньше пить надо!

— Можно, я от вас позвоню?

Елена Дмитриевна пожимает плечами: конечно, что за вопрос. Юля выходит в коридор. Елена Дмитриевна наклоняется к Павлу Матвеевичу и, улыбаясь, шепчет:

— Дед, а дед…

Павел Матвеевич вздрагивает — успел уже погрузиться в свои мысли, всегда беспокойные, тревожные…

— Что?

— Алка-то наша влюбилась, — шепчет ему Елена Дмитриевна и тихонько смеется.

Он быстро-быстро моргает. Елена Дмитриевна нашептывает все, что знает: какой-то мальчишка из авиационного института, Алка говорит, что хороший человек. Павел Матвеевич кашляет — поперхнулся дымом, — громко кричит:

— Юля! Алка что, замуж собирается?

Вот и сообщай ему тайны, мигом выдаст. Замуж! Сразу уж прямо замуж — мужская логика. Ну, да ладно, хорошо хоть обрадовался, а не испугался. Прямо на глазах ожил, как много для него значит хорошая весть! Теперь будет несколько дней спокойно спать, станет разговорчивым, пока не напридумывает каких-нибудь страстей-мордастей…

— Ты отдыхай, а я схожу посмотреть Юлину мать.

Павел Матвеевич согласно кивает, бодро говорит:

— Папирос не забудь купить. А то опять у меня будешь стрелять.

Нет, надо же: у него стрелять! Сам ведь вечно стреляет у нее.

Елена Дмитриевна уходит вместе с Юлей спокойной: сегодня с ним ничего не случится.

3

Виктор приезжает с работы домой то в пять, то в половине шестого, но никогда не позже шести. Сегодня Ася позвонила ему в редакцию, договорились встретиться у драматического театра, чтобы вместе пробежать по магазинам; Виктор получил зарплату. Пусть проветрятся, а то ведь так редко выходят из дома; у Виктора хоть на работе какие-то впечатления, а она каждый день в четырех стенах. Последний автобус уходит в десять пятнадцать, на худой конец, можно уехать на такси; время еще есть.