Двоедушник

– Держи, – услышал Игни приглушенный платком голос Гила, и в руках у него оказался карабин «Сайга». Тяжесть оружия убеждала в его мощи и дарила ощущение уверенности. – По ногам гаси. «Сны» не чувствуют боли. Вали их и вяжи, Ариманыч потом соберет и отправит по месту прописки.

«Вязать» предлагалось рыболовной леской, моток которой очень кстати обнаружился в бездонных карманах гиловских штанов.

– Вы оба маньяки, – хмыкнула Идель, но они не удостоили вниманием ее замечание.

– Все понял? – Игни кивнул, и Гил показал поднятый вверх большой палец: – Давай, жги.

Игни слишком хорошо помнил предыдущую встречу со «сном изнанки», чтобы геройствовать. Напутствие «валить и вязать» идеально соответствовало его собственной новой концепции поведения.

Ступеньки. Все та же плитка пестрит перед глазами. Циферблаты с замершими стрелками, неподвижные шкалы термометров. Холодные трубы. Света нет. Обитателям изнанки он попросту не нужен. И невозможен здесь, точно так же, как прочие блага цивилизации. Идеально продуманные коммуникации бывших развалюх – не что иное, как красивый посмертный грим. Мертвые дома, которые притворяются живыми, ждут мертвых людей, которые не понимают, что мертвы…

Все мертвые. Мертвее не бывает.

Игни стиснул зубы, упер приклад карабина в плечо. Вжал посильнее, до боли. Подумалось, что здесь как минимум двое живых: сам он и эта «Сайга». Борцы, блин, за…

Едва различимый шорох заставил все мысли улетучиться. Игни с трудом сдержался, чтобы не выстрелить вслепую. Волна распущенных волос взметнулась вокруг головы той, что стояла чуть ниже на лестничном пролете. Черные и белые пряди даже не перепутались. Замерла – напряженная, чуткая. Широко распахнутые глаза над черным треугольником полумаски. Стволы двух пистолетов направлены прямо на него.

Сам он опустил карабин сразу же, как только понял, кто перед ним. Идель сделала это чуть позже. Нарочно помедлила. Затем кивнула и скрылась в одном из многочисленных ответвлений коридора.

Ариман говорил, что никак не может привыкнуть к отсутствию книг. Игни не мог смириться с тем, что изнанка бесшумна. Здесь не было звуков – кроме тех, которые издавали они сами, бывшие вторые души, а ныне – конвоиры Предела Порядка. Это они дышали, говорили, щелкали пальцами и скрипели зубами. В ответ изнанка безмолвствовала. Хранила молчание. Жила своей жизнью. Вернее, умирала своей смертью.

Для Игни тишина была синонимом опасности. Он привык не только вглядываться, но и вслушиваться. Последнее было даже предпочтительней.

Вот и сейчас сунулся в очередной совершенно пустой цех. Заранее решил, что он безопасен, потому что изнутри не доносилось ни звука. Ошибся. И понял это, только когда к нему обернулись четверо. Еще один – пятый, в дурацком костюме в крупную клетку – лежал перед ними на полу. Без шума. Без движения.

Игни даже подумать не успел. Предохранитель – курок.

Это оказалось проще, чем он представлял.

Проще, чем кистень. Проще, чем арбалет.

Почти не целился.

«Сайга» веско высказалась. Четыре раза.

«Сны» рухнули как подкошенные. Знать бы еще, надолго ли. В любом случае, со вторым пунктом концепции следовало поспешить.

Кровь. Таким макаром продолжится – скоро привыкнет. Нужно чаще дышать. Или, наоборот, через раз. Короче, заставить себя подойти, потому что времени у него, судя по всему, в обрез.

Игни подумал, что в кои-то веки не он за кого-то, а что-то за него.

На его стороне. Да, именно так.

Пусть даже это не человек, а вещь из металла и пластика с почти что женским именем.

После того как стреножил первого, взялся за второго. «Сны» помалкивали. Игни тоже, лишая их повода для пародирования голосов свихнувшихся радиоприемников. Леска была довольно толстая, не путалась. Укладывался не более чем в полминуты. Думать не приходилось – пальцы сами накидывали петлю за петлей и вязали замысловатые узлы. Откуда только навык взялся? Может, рыбачил. В какой-то очень прошлой жизни.

И будто по заказу всплыло совсем другое, но тоже словно вырванное из чужого, незнакомого прошлого. Ночь. Дорога рядом – слышно, как шумят машины. Лицевая сторона города. Но он не Антон Ландер, не Антон Князев, а… Кто он вообще такой? Этот незнакомый «он» идет домой. Пешком через мост. Внизу не река. Лед. Тонны замерзшей воды. Плохо. Голова раскалывается от боли. Тянущая пустота в желудке. Он несколько раз спотыкается и чуть не падает… Перед глазами все вверх-вниз, как у пьяного. Сердце бешено колотится. Это паника. Страх перед тем, что ждет его дома. Если б только можно было не ходить туда, а остаться здесь… На мосту или под ним. Остаться. Здесь. Навсегда.

– Навсегда…

Удар по лицу. Наотмашь. Возвращение – словно вспышка. Едва успел увернуться от следующей пощечины. Дернулся в сторону, откатился, вскочил. Идель по-прежнему сидела на корточках. Глядела испуганно.

– Хорошо, что я за тобой пошла. – Из-под кожаной полумаски ее голос звучал незнакомо и глухо. – Ты чего вдруг свалился?

– Сам не знаю. – Игни провел ладонью по влажному лбу и с досадой оглядел сны, которые она за него связала. – Вырубился. И все. Сразу ты. По лицу.