Двоедушники

– Нет. Посмертный футляр – он навсегда. Посмертное подселение – однократное и окончательное.

– Это точно?

– Думаете, я буду припудривать вам мозг в такой серьёзной ситуации? – Ариас, кажется, обиделся.

– Нет, не думаю. Просто мне, как новичку, непонятно, почему в одном случае можно отыграть назад, а в другом нельзя? Ну, допустим, понятно, что если человек умер, тело погибло, то подселенцу некуда вернуться. Но тогда просто переселиться из одного футляра в другой – такой технологии нет?

– Нет. Вот очень поэтому и нельзя просто переселиться, что это невозможно без возвращения в собственное тело, – нетерпеливо ответил Ариас. – Видите ли, Макесара, если человеку очень не нравится ситуация, то его ум сразу же начинает изобретать кривые пути… «А если просто переселиться?» «А если отселиться в чужое ещё живое тело, из которого уже ушла личность?» «А если совсем затереть в себе подселенца или совсем затереть себя, дав подселенцу полную свободу?»… Нет, ничего из этого мы не можем. Это не темы для траты наших сил и времени. Это пустое, Макесара… Мне жаль, что вы оказались в этом теле. Мне жаль очень в той же степени, что и вам. Но вы ничего не сможете с этим сделать…

– Простите, Ариас, – снова перебил его Макс. – Вы, похоже, меня не понимаете. Речь сейчас вообще не обо мне, ни в коем случае. Мне нужно твёрдо понять теорию вопроса.

– Ну, тогда я вам уже рассказал теорию. Посмертный футляр – это навсегда. Видите ли, в чём очень принципиальная разница… Почти все тарки, в которых… – Ариас замялся, прищёлкивая пальцами, потом по слогам выговорил. – … скон-цен-ти-ро-вана энергия…

– Сконцентрирована, – вякнула я под руку.

– Благодарю, – поклонился Ариас и торопливо продолжил: – В которых сконцентрирована энергия, цель и путь преобразования материальных явлений, почти все эти тарки мы в Пограничье научились делать сами. Кроме тарка бессмертия. Мы не видим его структуру, не умеем его делать. Научились только использовать, но и то, по свидетельству древних, научились не сами…

– Откуда же тогда берутся тарки бессмертия?

– Сейчас – из запасов древних родов, официально или по криминальной сделке. А вообще тарк бессмертия – это продукт очень инородного знания. Непостижимого на данном этапе, – серьёзно заявил Ариас. – А очень возможно, что и непостижимого в принципе.

– Намекаете на божественное происхождение?

Ариас усмехнулся:

– Я не намекаю. Но я не вижу противоречия. Мир очень без сомнения познаваем, но ровно настолько, насколько нам позволено его познать. Возможно, когда-нибудь мы станем очень достойны более широких границ… Пока – точно нет. А что до тарка бессмертия, то я не искал бы источник у Создателя, а сначала, например, в мире причин… Там границы широки. Оттуда к нам течёт возможность управлять энергиями. Всё, что идёт сюда к нам, а отсюда дальше к вам, по пути рассеивается, теряет силу, иногда теряет смысл. А там, в мире причин, – он снова прищёлкнул пальцами, – там – зерно. Вопрос в том, стоит ли его искать.

Макс встряхнул головой, будто сбрасывая морок, и покосился на меня. Я только плечами пожала. Занятные фразы Ариаса можно было истолковать и так, и этак. Но в сухом остатке до меня дошло одно: если Алиша придёт в свой футляр окончательно, нашей Веронике конец. И как мы после этого будем смотреть в глаза Эрику, об этом лучше не думать.

Глава 25

Тишина как-то совсем неприлично затянулась.

Наконец, Баринов-Райда пошевелился, отнял от лица сложенные вместе ладони, открыл глаза и пробормотал:

– Вот почему бы и не да?.. Но нет.

– В смысле? – переспросил Макс, хотя эту присказку Баринова он слышал в дружине сотню раз и прекрасно знал, что она означает.

– Всё так хорошо складывалось, что уже почти сложилось, – вздохнул Райда и выпрямился. – А вы вот чего, значит, от меня хотите…

– Угу, – кивнул Макс. – И не говори, что тебя это удивляет.

– Кто бы знал, Серов, какая ты заноза в заднице…

– Ты это давно и прекрасно знал, – буркнул Макс. – И давай быстрее соображай. У нас времени совсем нет. Мы там Малера одного бросили, без нас замордуют его и ребят по полной программе.

Вместо ответа Райда снова задумался.

Мы сидели в просторной величественной гостиной с витражными окнами, гобеленами в простенках и камином с изразцами. Уютные диванчики и кресла, подушки с золотой вышивкой по голубому, статуэтки на изящных этажерках… Ну, прямо девичий будуар, только слишком большой площади. Девица в таком заблудится.

Райда привёл нас сюда после того, как дождавшаяся его Алиша почти сразу же свалилась в кокон. Мы стояли в коридоре и видели, как Райда на руках унёс её в зал со специальной кроватью-скорлупкой. Через некоторое время он вышел и повёл нас обратно в основную часть дома. По пути он пытался заговорить с Вероникой, но Алиша, уже вернувшаяся в свой футляр, разговаривать с Райдой не стала, а в гостиной уселась в самое дальнее кресло и сидела там с видом разгневанной королевы. Пока Макс излагал свои требования, она тоже молчала.

– Хорошо, Серов, я тебя понял, – снова заговорил Райда. – Чтобы вы, наконец, от нас отстали, я должен поменять Алише футляр.