Двойная игра

Он дважды разрядил "Магнум" в том направлении, где, по его предположению, должен был прятаться Майк. Лысый, скрывавшийся за каменной стеной, вскочил и побежал к двери, взглянув в сторону Болана и пригнув голову, Болан рванулся за ним и выстрелил. Он промахнулся, но пуля чиркнула по стене и, чуть изменив направление, попала в правый глаз лысого. Убойная сила "Магнума" оказалась столь велика, что даже после изменения направления пуля разворотила весь череп Майка. Он умер раньше, чем его тело с грохотом свалилось на крышу. Болан нырнул туда в открытую дверь самолета. Почти сразу после этого последовали четыре выстрела снайперов.

Самое худшее осталось позади. Покинуть здание Болану представлялось значительно более легким, чем уйти с крыши. Хотя загадывать было трудно.

Булькающий гул полицейского вертолета заставил его призадуматься. Времени прохлаждаться не было...

Должно быть, здание уже оцеплено. Внизу на лестнице послышались шаги. Скорее всего, это группа захвата. Значит, и лифты находятся под прицелом. Задача Болана оказалась несколько сложнее, чем он предполагал. Палач понимал, что невиновен, но преследователи-то этого не знали. Они пристрелят его, как только он появится им на глаза. Устраивать кровавую бойню ему совсем не хотелось. Эти люди ни в чем не виноваты. Они исполняют приказ. Сдача же в плен никак не входила в планы Болана. С ним особенно не станут церемониться, тем более что в Далласе вообще не любят шутить.

Вертолет уже почти приземлился на крышу. Болан был окружен — ни наверх, ни вниз... Необходимо было придумать что-то из ряда вон выходящее. Он подобрал свое оружие и, внимательно оглянувшись по сторонам, обнаружил вторую дверь на лестничной площадке. Он подбежал к ней как раз в тот момент, когда вертолет коснулся крыши.

Болан повернул ручку и дернул дверь на себя. Сперва дверь сопротивлялась, но со второй попытки она заскрипела, а после третьего рывка открылась. Войдя внутрь, он увидел вращающиеся колеса, блоки и смазанные тросы, державшие противовес и кабину лифта. Он находился на самом верху лифтовой шахты: над его головой было машинное отделение, а внизу зияла пропасть в восемь этажей.

Оставался лишь один шанс спастись.

Шахта оказалась тускло освещена дневным светом, проникающим через окна наверху. Глубоко внизу полоска света свидетельствовала, что кабина находится на первом этаже. Но вот она двинулась наверх.

Собравшись с силами, Болан потянулся, чтоб одной рукой ухватиться за трос. Другой рукой он потянул на себя дверь, чтобы она закрылась. Его перчатки не предназначались для ползания по металлическим тросам, поэтому они стали тут же рваться. Он еще не начал спускаться, но уже ощутил в руках жгучую боль.

Лифт пошел вверх, и Болан поднялся на прежнюю позицию. Он должен был выждать момент. Пока дверь на лестничную площадку закрыта — он в безопасности. Рано или поздно кабина поднимется на верхний этаж. Тогда он сможет осторожно спуститься на ее крышу и добраться до цокольного этажа. Рано или поздно это все равно произойдет.

Иначе ему придется спускаться вниз по тросу на руках.

Лифт продолжал свой неторопливый подъем. Болан встал на край шахты. Где-то рядом были слышны тяжелые шаги по крыше. Вращающиеся колеса гремели, подтягивая трос, поддерживающий кабину, и выпуская трос противовеса. Вот кабина подошла совсем близко, и Болан прыгнул на трос и стал скользить по нему вниз. Вновь напомнило о себе раненое плечо. Кабина находилась в нескольких футах от него. Болан продолжал спуск.

Готово!

Трос, на счастье, оказался смазанным в этом месте машинным маслом, так что посадка на крышу кабины была мягкой и почти безболезненной. Весь спуск занял не больше нескольких секунд.

Стравливая из рук трос, Болан очень осторожно коснулся ботинками крыши, так что и сам не услышал ни звука. Еще один этап позади.

Болан прислушался, чтоб понять, есть ли кто-нибудь в лифте. Но из кабины не доносилось никаких голосов. Похоже, что лифт был пуст. Он наклонился, чтобы попытаться разглядеть кабину внутри. Механический гул означал, что двери лифта открылись. В кабину зашли двое. Их голоса были приглушены, но речь вполне можно было разобрать:

— Я ни черта не понимаю, он как сквозь землю провалился, но я точно знаю, что на крыше их было двое.

— А тот сказал, что был только верзила в черной кожанке.

— Ты его больше слушай. У него башка набита дерьмом. Это видно по его тупой роже. Я сам был на крыше Уголовного суда и собственными глазами видел, что кроме верзилы там бегал еще один ублюдок в черном комбинезоне.

— Может, это какой-нибудь работяга?

— Какого хрена ему там околачиваться? Телевизионных камер там нет, и никто его по телевизору не покажет. Уж лучше торчать внизу, может, тогда твою рожу и покажут по ящику.

— А какая разница, сколько их?

— Ты что, совсем кретин? Один из этих выродков стрелял в президента. Ну, хорошо, пусть стрелял и не попал. И я очень хочу знать, кто такой этот второй. Ловить одного или ловить двоих — большая разница.

— Капитан, а мне кажется, что нам не нужно гнаться за обоими...