Двойная наживка

— О, у тебя, что, грандиозные планы, Билли? — спросил Гарсия. — Может, опаздываешь в эту чертову оперу?

Полицейский отвернулся. Гарсия заворчал.

— Я тоже не хочу здесь околачиваться, — сказал он.

Он устал вопить под окном Декера и выбился из сил. Он проехал весь этот путь сюда, и это было его личной услугой Декеру. Теперь он жалел об этом. Он ненавидел стоянки трейлеров: парки трейлеров были причиной, почему Господь придумал ураганы. Гарсия мог бы послать только зелено-белых, но Декер был его другом, а дело было серьезное. Гарсия хотел выслушать его версию, потому что то, что рассказывали люди из Луизианы, было просто невероятно.

— Хочешь, чтобы я лишил его машины? — спросил полицейский в форме по имени Билли.

— О чем ты говоришь?

— Проколоть шины, чтобы он не мог удрать.

Гарсия покачал головой.

— В этом нет необходимости.

Принципы, которые им преподали в полицейской академии, пошли к чертовой матери, это было ясно. В наши дни каждый с шеей окружностью в восемнадцать дюймов мог быть полицейским и носить бляху.

— Он сказал, что будет здесь, так? — спросил другой полицейский.

— Да, — пробормотал Гарсия, — он так сказал.

Так где же он был? Почему он не воспользовался собственной машиной? Гарсия больше злился, чем проявлял любопытство.

Полицейский по имени Билли сказал:

— Предположим, что жалюзи на задней двери внезапно упали и мы смогли попасть внутрь?

— Предположим, что ты пошел, сел под пальму и устроился под ней поразвлечься? — сказал Гарсия.

Господи, ну и денек! Началось с того, что снова объявились грабители могил в Харни, ночью на городском кладбище разворотили семь человеческих черепов. Сначала Гарсия отказался ответить на вызов, потому что это собственно не было убийством, и жертвы преступления уже были мертвы. Один из них был мертв еще до рождения Эла Гарсии, поэтому он не считал расследование этого дела ни практичным, ни справедливым. Все в его отделении согласились, что с технической точки зрения это не было убийством, скорее воровством. Ну что мог стоить распадающийся в пыль старый человеческий череп? — спрашивали они. Самое большее, пятнадцать, двадцать долларов. К сожалению, выяснилось, что один из изуродованных трупов принадлежал дяде комиссара Майами, поэтому дело было мгновенно раздуто и ему был придан статус дела первостатейной важности, а всем детективам было сделано внушение, чтобы они держали при себе свое нездоровое чувство юмора.

Около полудня Гарсия был вынужден отложить его, потому что произошло настоящее убийство. Наркоман, любитель крэка с Багамских островов, располосовал своего соседа по комнате, освежевал его, как макрель, и попытался продать филе на рынке, где продают морскую снедь на Берд-роуд. Это было одно из тех дел, которые можно повернуть так, что прямое отправление правосудия окажется под угрозой. Сцена преступления оказалась наводнена не только полицейскими, но и помощником коронера, помощниками прокурора, офицерами иммиграционной службы, даже инспектором правительства США. К тому времени, когда толпа рассосалась, у Гарсии сильно разболелось плечо. Это был чистый, стопроцентный стресс.

Он заметил экспресс-пакет из Нового Орлеана, когда вернулся в свою контору. Дерьмовый конец дерьмового дня. Теперь Декер повел себя, как кролик, и Гарсия решал, должен ли он оставить этих дебилов-патрульных у его консервной банки на трейлерной стоянке дожидаться ордера на обыск. Он был с полным основанием уверен, что если их тут оставить без надзора, они с большой радостью пристрелят Декера или, по крайней мере, изобьют его до полусмерти, просто в порядке компенсации за свои неприятности.

— К черту, — сказал Гарсия наконец. — Пошли выпьем кофе, а потом вернемся.

— Он вернется, — сказал Декер, когда услышал, как отъезжают полицейские машины.

Скинк отпустил его шею. Они все еще находились в темной комнате, где светящийся костюм Скинка, омываемый красным светом лампочки, казался почти белым. Скинк выглядел более осунувшимся и помятым, чем прежде: веточки и остатки листьев, как конфетти, свисали из его длинной седой косицы. Его волосы клоками торчали из-под купальной шапочки.

— Где ты был? — спросил Декер. Его шея мучительно болела: было такое ощущение, будто кто-то огрел его рельсом по позвоночнику.

— Девица, — сказал Скинк. — Мне следовало бы предвидеть.

— Лэни?

— Я вернулся в комнату, и она была там, полуголая. Она сказала, что ты просил ее прилететь…

— Ничего подобного.

— Я так и понял, — сказал Скинк. — Вот почему я ее связал, чтобы ты мог сам решить, что делать. Я так понимаю, что ты ее развязал.

— Да.

— И переспал с ней?

Декер нахмурился.

— Я так и думал, — сказал Скинк. — Из-за этого у нас черт знает какие неприятности.

— Послушай, капитан, этот полицейский мой друг.

— Который? — Черным пальцем Скинк с отсутствующим видом почесывал свою кустистую бровь.

— Кубинский детектив. Его зовут Гарсия.

— Ну и?

— Ну и он хороший человек, — сказал Декер. — Он постарается дать нам передышку.

— Нам?

— Да. От этих людей из Нового Орлеана. Эл мог бы это облегчить для нас.

Скинк некоторое время изучал лицо Декера, а потом сказал: