Двойная наживка

— Кажется, я сжал тебя слишком сильно.

Они пошли к Денни на бульвар Бискейн, куда Скинк вписывался очень хорошо, потому что мало отличался от его клиентов. Он заказал шесть сырых яиц и связку свиных сосисок. Шея Декера все еще отказывалась сгибаться, и он страдал от жесточайшей головной боли, какой у него не было никогда в жизни.

— Ты мог бы просто похлопать меня по плечу, — пожаловался он.

— Не было времени на эти нежности, — сказал Скинк без малейших следов раскаяния. — Я это сделал для твоей пользы.

— Кстати, как ты попал внутрь?

— Протиснулся через заднюю дверь. Еще бы две минуты и твой сердечный друг Гарсия увез бы тебя в браслетах. Съешь чего-нибудь, а? Нам предстоит долгий путь.

Декер не собирался отправляться в долгий путь со Скинком, ему не хотелось быть арестованным за соучастие в убийстве. Он решил не выдавать Скинка полиции, но тот должен был сам выпутываться из этой истории: их партнерству пришел конец.

Скинк сказал:

— Твои соседи поднимут черт знает какой шум из-за мертвых собак.

— О?

— Ничего не мог поделать, — сказал Скинк, с чавканьем слизывая капли желтка со своих усов. — Это была самозащита.

— Ты убил бульдогов?

— Не всех. Только тех, которые набросились на меня.

Прежде, чем Декер успел задать вопрос, Скинк сказал:

— Ножом. Никто ничего не видел.

— Боже.

В черепной коробке Декера звенели все колокола Собора Парижской Богоматери. Он заметил, что его пальцы дрожат, когда попытался намазать маслом бисквит. В его сознании забрезжило, что его психика не в порядке и что следовало бы обратиться к врачу.

Но прежде чем расстаться со Скинком, он хотел узнать о Дики Локхарте. Он хотел услышать версию Скинка на случай, если правда так никогда и не будет раскрыта.

— Когда ты ушел из мотеля в Хэммонде? — начал Декер. — Куда ты затем отправился?

— Назад, на озеро. Одолжил лодку и нашел рыбные ловушки Дики.

— Шутишь?

Скинк просиял. Коричневый комок сосиски застрял между его передних зубов.

— Лодка, которую я взял, принадлежала Оззи Ранделлу, — сказал он. — Тупой кретин оставил ключи зажигания и карту на пульте управления.

— Карту глубин озера Морепа, — догадался Декер, — с помеченными местами.

— Помеченными так ясно, что лучше и не бывает, — сказал Скинк. — Цветным карандашом, как раз для Оззи.

В этом был смысл. В то время, как Дики Локхарт праздновал победу, Ранделлы могли улизнуть на озеро, чтобы убрать улики. Дики был такой дешевкой, что, вероятно, снова и снова использовал одни и те же ловушки.

— Та рыба, которая принесла ему выигрыш, была флоридской, — сказал Скинк. — Возможно, ее привезли на грузовике с озера Джексон или, может быть, Родман. На этой грязной дыре Морепа никогда не бывало такого прекрасного окуня, можешь пари держать на свою задницу…

— А что ты делал потом, когда нашел ловушки?

Скинк положил вилку.

— Включил мотор на лодке Оззи и поплыл к берегу.

— А потом?

— Потом выключил, и вот он я.

Вошли двое полицейских ковбойской походкой и заняли кабину. Полицейские постоянно толклись у Денни, но от их присутствия Декер нервничал. Они не спускали глаз со Скинка — взгляды их были жесткими — и Декер догадался, что им страсть как хочется найти повод для перебранки и проверки документов. Он положил на стол десять долларов и направился к машине, Скинк зашаркал следом, рассовывая оставшиеся несколько печений по карманам дождевика.

Как только они оказались снова на бульваре, Декер заметил в заднее стекло еще одну патрульную машину. Она следовала на небольшом расстоянии от них. Декер мог из этого заключить, что Эл Гарсия уже поставил своих в известность. Когда синие огни полицейской машины приблизились, Декер покорно затормозил.

— Черт, — сказал Скинк.

Декер дождался, когда оба полицейских вышли из машины, нажал на акселератор и рванул вперед.

— Иногда мне нравится твой стиль, — сказал Скинк.

Декер рассчитал, что у него есть в запасе три минуты.

— Я собираюсь свернуть на Тридцать шестую улицу, — сказал он, — и, когда нажму на тормоза, ты выйдешь.

— Почему? — спокойно спросил Скинк.

Декер заставил старый «плимут» перейти за пределы доступной ему от природы скорости и маневренности. Был один из тех вечеров на бульваре, когда ни одна из машин — будь то «Кадиллак» или старая развалюха — не делали более тридцати миль. Декер мчался так, что на асфальте оставались отпечатки его шин и не останавливался на красный свет. Он видел, что их никто не преследует, но не сомневался, что скоро полицейские запросят по радио подкрепление.

— Тебе бы следовало попробовать другую дорогу, — предложил Скинк.

— От тебя большая помощь, — сказал Декер, наблюдая за появившимся впереди автобусом. Он повернул направо на Тридцать пятую улицу и затормозил так резко, что почувствовал запах перегретого металла.

— Выходи, — сказал он Скинку.

— Ты спятил?

— Выходи!

— Ты выходи, — сказал Скинк, — они, черт возьми, тупица, за тобой гонятся.

Нетерпеливо Декер выключил двигатель.

— Послушай, все, что они могут поставить мне в вину, это разбойное нападение, а потом сопротивление полиции. В то время, как тебя они будут разыскивать за убийство первой степени, если сопоставят все факты.