Двойная наживка

Скрипнув пластиком, Скинк повернулся на сиденье:

— Какого черта ты мелешь?

— Я говорю о Дики Локхарте.

Скинк хихикнул:

— Ты думаешь, я его убил?

— Да, мне это пришло в голову.

Скинк снова засмеялся и ударил по приборной доске. Он находил это все забавным. Он гудел, завывал, брыкался, и все, что Декер мечтал сделать, — это выпихнуть его из машины и уехать.

— Так ты действительно не знаешь, что случилось, не знаешь? — спросил Скинк, отсмеявшись.

Декер выключил фары и сжался на водительском месте. Он был настоящим неврастеником, и буквально не мог отвести глаз от зеркала заднего обзора.

— Чего я не знаю? — спросил он Скинка.

— Что говорится в этом проклятом ордере, ты даже и не знаешь, что там. Джим Тайл получил экземпляр, авиапочтой. Первое, что он сделал сегодня утром, это зачитал его мне, и тебе не мешало бы послушать, что там сказано, Майами. Там говорится, что это ты убил Дики Локхарта.

— Я?

— Так там сказано.

Декер услышал первую сирену и похолодел. Скинк сказал:

— Тебя подставили, братец, так хорошо подставили, что это просто прелесть. Девка была приманкой.

— Продолжай, — сказал Декер хрипло. Он пытался вспомнить, что говорила Лэни, какие пробелы были в ее рассказе.

— И не думай являться в полицию, — сказал Скинк. — Гарсия, может и друг тебе, но он не волшебник. А теперь давай отсюда улепетывать, пока это возможно. По дороге расскажу тебе остальное.

17

Они оставили «плимут» на стоянке трейлеров и сели в автобус, идущий в аэропорт, где Декер арендовал белый «Сандерберд» компании Авис. Скинк остался недоволен этим: он сказал, что им нужен грузовик размером четыре на четыре, что-нибудь вроде «Бронко», но у Авис были только легковые машины.

Зажатые в толпе, в течение двух часов они ехали вокруг Литтл Хавана, и в это время Декер пытался выудить у Скинка, что случилось на озере Морепа.

— Кто пристукнул Локхарта? — спросил он.

— Этого я не знаю, — ответил Скинк. — А вот что я знаю от Джима Тайла. Он рассказал мне это по телефону — я звонил ему несколько раз. Пока ты обрабатывал эту сестрицу Голта, кто-то забил Дики насмерть. Голт же перво-наперво утром прилетел в Новый Орлеан собственной персоной и сделал в полиции заявление. Он сказал там, что некий экс-заключенный по имени Декер, фотограф по профессии, пытался шантажировать его по поводу жульничества с окунем. Сказал, что ты явился нему с несколькими фотографиями и потребовал за них сто ысяч долларов, а в подтверждении своих слов он даже предъявил записку, написанную твоей рукой.

— Боже мой! — застонал Декер. Это была записка, которую он написал в ночь, когда подрался с Голтом, записка, где он требовал увеличения гонорара до ста тысяч долларов.

Скинк продолжал:

— Голт сказал полицейским, что велел тебе убираться и тогда ты стал подъезжать к Локхарту. Сначала Дики заплатил тебе тридцать кусков, как сказал Голт…

— Мило, — пробормотал Декер. Тридцать — было его авансом.

— Но потом Дики надоело платить, и он сказал, что больше платить не будет. Ты отправился в Новый Орлеан, чтобы встретиться с ним, и угрожал раскрыть его штучки на большом турнире. У вас начался спор, ссора… можешь представить остальное. А полицейские уже представляют.

— И мое алиби может засвидетельствовать сестра настоящего убийцы.

— Лэни не стала терять времени даром на письменное заявление. Она заявила, что ты запихнул ее в машину, отвез назад в Новый Орлеан и высадил у отеля, сказав ей, что тебе надо повидаться с Дики по какому-то делу.

— Я могу их опровергнуть, — сказал Декер едко.

Скинк ерзал. У него было напряженное лицо. Его беспокоили толпа в автобусе, выбоины на улицах.

— Чуть не забыл, — сказал он. — Они раздобыли и фотографии, которыми ты шантажировал Дики.

— Какие фотографии?

— Дики, вытягивающего клетки с рыбой, — ответил Скинк.

— Мне это тоже странно. Но ты ведь эксперт — сообрази, как они это сделали.

Декер был удивлен.

— У них подлинные фотографии?

— Taк утверждает окружной прокурор. Очень четкие черно-белые фотографии Дики за его занятием.

— Но кто их сделал?

— Окружной прокурор утверждает, что ты. Они нашли пустую коробку от пленки и проследили, откуда она поступила в фотолабораторию газеты — вместе с оптовой покупкой пленки «Кодак». В газете говорят, что она была частью той пленки, которую ты свистнул, уходя из газеты.

— Понятно.

Скинк был прав: действительно, это дело было просто прелесть, почти совершенство. Скинк сказал:

— У тебя пропала пленка?

— Не знаю.

— Ту, что мы отсняли в Луизиане, где она?

— Все еще в камере, — сказал Декер. — Так я думаю.

— Ты так думаешь. — Скинк жестко засмеялся. — Лучше будет, Майами, если ты, черт возьми, выяснишь это и будешь знать наверняка. Ты не единственный волшебник, имеющий темную комнату.

Декер чувствовал себя усталым: ему хотелось закрыть глаза, надеть крышку на линзу. Скинк сказал ему, что они могли бы взять билеты на рейс 27, США до Аллигейтер Элли и отправиться на запад.