Двойная тайна от мужа сестры

Дед был прав, рассуждая о том, что его сын стал жертвой своей непомерной жадности. Я поражалась, что он жил с этим страшным секретом, как будто ничего не случилось, но никогда и ни за что я не стала бы с ним обсуждать те события, радуясь тому, что меня наконец оставили те кошмары.

Не стоит бередить рану, отца я навещать не планировала, считая, что он получил заслуженную кару.

Вернуть всё на свои места в компании, разобраться с процентами акций оказалось бы весьма сложно, но Давид…

Он поступил совсем не так, как я ожидала.

«Оставим всё как есть. Так или иначе наши сыновья — наследники двух семей. Пусть так и остается», — были тогда его слова. И это растопило мое сердце пуще прежнего.

Что касается Миланы, то в клинике ей становится лучше. И пусть еще предстоит много времени, но Давид согласился оплачивать ее лечение. Это был свадебный подарок мне.

Отец в тюрьме, мать же, получив картины, и вовсе сбежала из города со своим любовником, Ролдугиным, так что Милана осталась одна.

Только я могла ей помочь, поскольку Давид был слишком зол и не собирался ее прощать. Что ж, это последнее, что я могла сделать для собственной сестры.

Она двинулась умом, не пережив смерть ребенка, и придумала себе, что девочка жива, а именно мой приезд и осознание, что у Давида есть другие дети, дало толчок новой волне безумия.

И хоть Давид убеждал, что я ни при чем, я не могла избавиться от чувства вины и сострадания, ведь она тоже мать, несмотря на то, что ее ребенок умер.

Тетя Элла снова упорхнула в кулинарный круиз по городам со своей личной программой на ютубе. Она действительно богиня кухни. И немножечко, самую щепотку, коварства…

***

— Всё хорошо? — спрашивает меня Давид, подходя сзади.

Мы стоим, смотря в окно на двор, где играют наши дети, в то время как его руки обхватывают меня за талию.

— Всё просто отлично, — отвечаю после паузы и оборачиваюсь к нему, глядя в его темные глаза, лучащиеся счастьем.

И сейчас я действительно верю в эти слова.

***

Давид

Офис с самого утра гудит. Туда-сюда снуют сотрудники. Я же сижу, откинувшись в кресле и с ликованием предвкушая скорое строительство отелей в Западной Европе. Новый уровень для нашей компании. И тут от мыслей меня отвлекает стук в дверь.

— Давид Эльдарович! — голос секретарши напряжен. — К вам посетительница, говорит, что по личному вопросу.

И тут в проеме двери появляется блондинка. Привстаю, лаская взглядом бедра, обтянутые тесным платьем, и киваю работнице, чтобы вышла. Та понятливо закрывает за девушкой дверь, я же обхожу стол и присаживаюсь на край.

— Давно не виделись, — томно произносит девушка, подходит ближе, давая мне возможность коснуться себя.

С удовольствием трогаю ее и целую в губы. Она игриво смеется, вызывая у меня мурашки по коже.

— Давно, — глухо шепчу и прикусываю кончик ее ушка.

И тут раздается громкий звук селектора, мешающий нашему тет-а-тет.

— Господин Горский, какие цветы послать вашей жене? — явно неспроста секретарша мешает нам в этот момент.

Острые ноготки впиваются в мои плечи, давя на кожу. Злится, кошечка. Ничего, скоро перестанет.

— Ничего не выбирай, я сам решу этот вопрос, — чуть раздраженно отвечаю ей.

Отключаю селектор и возвращаюсь к своей добыче.

— Ну, так что, на чем мы остановились? — снова целую ее, ведя носом по виску.

— А жена не против? — усмехается она и отстраняется, чуть цапнув меня за нижнюю губу.

— А должна быть? — опускаю взгляд вниз на округлый живот и глажу его, чувствуя, как пинается пяточкой наша дочь.

— Ох, — чуть сгибается девушка, обхватывая его руками.

— Воды отошли? — вскакиваю испуганно, растерянно глядя по сторонам.

— Нет-нет, — улыбается она, а затем выпрямляется, — ложная тревога.

Приобнимаю ее, выдыхая с облегчением.

— Как там наша дочь, госпожа Горская, м? — улыбаюсь, глядя на свою любимую.

— Драчунья она у вас, господин Горский, — отвечает в такт мне жена и чуть похлопывает себя по животику.

— Где близнецы? — спрашиваю у нее, вдыхая приятный, родной аромат.

— С мамой, — отвечает она и трется кончиком носа о мой.

— Ева, — выдыхаю и прижимаю ее к себе, наслаждаясь теплом родного тела. — Моя русалка.

— Скорее, с таким животом, я Урсула.

Она улыбается, а затем кладет мою руку на то место, где в этот момент пинается наша дочурка. Прошло уже несколько лет, как мама начала приходить в себя, близнецы оказали на нее благотворное влияние. И я этому очень рад. Всё же я был прав, предполагая, что их присутствие окажет на нее целительное воздействие.

— Ой, — вдруг охает Ева, а затем на полу расползается лужа. — Я рожаю, Давид!

Ее окрик приводит меня в чувство, так что я быстро беру себя в руки и везу ее в больницу, где уже давно все готовы, наняты лучшие врачи и палата.

А в нужный час родилась Анна, наша принцесса, вылитая мать.

— Я люблю тебя, — произнесла Ева впервые за столько лет, как раз после рождения дочери.

И я произношу ответное «Я люблю тебя», целую в губы любимую и чувствую, что наконец я счастлив.

Конец