Двойная тайна от мужа сестры

Боже, и почему у всех детей мамы как мамы, а у меня вот такая? Неудивительно, что Милана выросла злобной стервой. Уповаю лишь на то, что она не причинила детям вред. Но учитывая ее состояние… Боже, дай нам сил…

— Поселок Ивановское, — всхлипываю и кидаюсь к Давиду, который крепко обнимает меня, поддерживая в нашей ужасной ситуации.

Весь путь до села, в котором выросла Стефания, а точнее Степанида, я сижу как на иголках. Безумно нервничаю, комкаю кофту, не зная, чем занять руки. Машину подкидывает по ухабам, проселочная дорога всё же не такая ровная, как в городе, но это последнее, что волнует меня сейчас.

И когда мы наконец подъезжаем к нужному заброшенному домишке, я вылетаю из автомобиля первая. А когда слышу смех детей, бегу что есть сил.

***

Слышу голос Миланы, воркующий и в то же время мягкий. Мы оказываемся на заднем дворе, а затем перед нашим взором предстают дети, сидящие на крыльце и играющие с котом. Милана же сидит возле них и держит в руках другого кота.

— Вот так, моя маленькая, — шепчет белой кошечке в своих руках. — Мы все вместе, как ты и хотела.

Тут один из полицейских наступает на что-то, отчего по двору раздается звон. Милана испуганно вскакивает, дети же вскидывают свои головы.

— Мама! — кричат они и бегут в мою сторону.

Присаживаюсь на корточки и со всхлипом обнимаю близнецов, наслаждаясь их детским ароматом.

— С вами всё хорошо? — спрашиваю, всхлипывая, от счастья даже слезы орошают щеки. — Тетя Милана ничего вам не сделала?

— Да, — кивает Том, — тетя Милана сказала, что покажет нам сестренку.

— Да, — повторяет за братом Гек, а потом добавляет, заканчивая фразу брата: — Вот только она почему-то родила кошку.

Последнее он говорит шепотом, постоянно оглядываясь назад на мою сестру.

— Она такая же, как бабушка? — спрашивают невинными голосками близнецы.

— Не совсем, — качаю головой, не желая вдаваться в подробности.

Для Миланы уже готова специальная машина и санитары. Ее аккуратно грузят, однако с кошкой она расставаться не желает. Я со слезами на глазах гляжу на то, как она сюсюкает с хвостатой, и мне так жалко становится ее в этот момент, что грудь болезненным охватывает спазмом.

— Дядя Давид! И вы тут? — радостно подпрыгивают дети, а вот Горский мрачнеет.

Берет детей на руки, а на меня смотрит печально. Документы об установлении отцовства подтверждены тестом ДНК, так что со дня на день близнецам заменят их свидетельства о рождении. Но загвоздка в другом: дети знают, что он их отец, но продолжают называть его «дядя». И это безмерно огорчает последнего.

— Я всегда буду рядом, — шепчет мужчина скорее себе, а не детям. — Ну-ка, кто хочет на аттракционы и мороженого?

Дети ликуют, а я понимаю, чего добивается Давид. Заменить детские воспоминания на нечто другое — веселье, сладости, время с семьей. Самое то. Когда мы едем обратно, а дети засыпают, Давид берет меня за руку и притягивает к себе.

— Я люблю тебя, — шепчет уже мне, прислоняясь своим лбом к моему.

И такая теплота разливается в моей груди от этих слов, что я снова всхлипываю.

— Эй, ты чего? — мягко спрашивает и вытирает большим пальцем слезинку, которая скатывается по моей щеке.

— Слишком много плачу сегодня, — у меня вырывается смешок, после чего я открываю глаза.

— Не могу обещать, что больше этого не будет, — говорит мне в ухо, опаляя горячим дыханием мою кожу. — Но постараюсь, чтобы отныне твои слезы были только от счастья.

— Ну, — чуть отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза, — пока что у тебя хорошо получается.

— Значит, я в правильном направлении, — говорит он мне, а затем целует.

И этот поцелуй кружит мне голову, отчего пальчики на ногах поджимаются, а в животе порхают бабочки.

— Давид, — кладу ладони ему на грудь, хочу сказать нечто важное. — Насчет отца…

— Не проси помочь ему, — тут же напрягается он и начинает источать холод.

— Нет-нет, — говорю и вижу, что он расслабляется. — Я просто… Прости.

Он молчит, только пальцы невесомо перебирают мои волосы.

— Всё это в прошлом, милая, — притягивает в свои объятия, оборачивая крупные руки вокруг моего хрупкого тела. — А теперь нам стоит двигаться дальше. Вдвоем.

— Вчетвером, — усмехаюсь и шутливо бью его по плечу, намекая на детей.

— Ах, да, вчетвером, — улыбается он и целует меня в макушку.

Мы едем в сторону города, а у меня в душе такое спокойствие и умиротворение, которого давно не ощущала. Что ж, вот оно. Наше выстраданное счастье с Давидом. Может, всё это к лучшему? Если бы не случилось всего того, что произошло в нашей жизни, то и счастья такого бы не было? Или мы не ценили бы его так сильно. Кто знает…

Эпилог

После того дня не могу сказать, что жизнь потекла размеренным чередом. Приходилось понервничать. Отца посадили за убийство, как и ожидалось. Было долгое судебное разбирательство, путаница с документами, страшная шумиха в СМИ и множество встреч с органами правопорядка.

В процессе выяснилось, что отец подделал завещание отца Давида, таким образом получив бо́льшую часть акций семьи Горских. Убийства партнера ему было мало.