Двойная жизнь Алисы

Оказалось, два года назад родители Рахили купили в галерее на Васильевском мою картину. «Одуванчик на Мойке». Огромный, во весь холст, одуванище, сквозь который видны очертания набережной Мойки. Как будто смотришь на Мойку сквозь одуванчик. И это мистическое совпадение: среди прочего, что я прочитала об Алисе Порет, нашлось вот что: «Соколов начал писать мой портрет маслом, своей манерой, почти акварельными тонами, и учил меня смотреть на мир сквозь одуванчик». Художник Соколов учил Алису смотреть на мир сквозь одуванчик. Я написала картину «Одуванчик на Мойке», как будто смотришь на Мойку сквозь одуванчик. И еще одно совпадение: холст Алисы («холст» звучит лучше, чем «обрезки холста») нашелся на Мойке.

Рахили понравилась картина, картину повесили над ее кроватью, и два года Рахиль смотрела на «Одуванчик» (как я понимаю, мой «Одуванчик на Мойке» висит напротив картины Алисы Порет). Когда Рахиль оказалась прикованной к постели, то от скуки решила написать автору картины.

Как она добыла мой e-mail? Позвонила в галерею. Представилась журналистом из журнала «Собака. ru», искренним голоском сказала, что уже брала у меня интервью, и мы с ней оказались родственные души… она хочет написать о моей живописи, но вот только e-mail родственной души куда-то подевался, не напомните?.. Молодец, Рахиль, — обычно галерея не дает координат художников, но капля «искренности» сыграла свою роль, они порылись в своих записях и дали.

И Рахиль написала мне:

Дорогая Алиса,

у Вас бывает грусть по вечерам? Вы когда-нибудь думали: «Неужели это уже моя жизнь?» и «Я всегда буду мной, вот этой эмпирической данностью?»?

С детства эта грусть во мне бродит и никуда не делась к зрелому возрасту, увы.

Сейчас все совсем другое, я совсем другая. «Молекулы моего тела меняются, я уже не тот человек, что занимал у вас фунт».

После аварии я лежу недвижимо, думаю: Бог вообще меня видит?! Если Бог видит меня, понимает, почему именно я, дал бы мне знать. Мне очень тяжело. Если бы я не жила нормально, как все (теперь я осознаю, как прекрасно живут здоровые все), то моя комната, моя семья были бы для меня единственным миром. Но я-то после нормальной жизни!

Смотрю на Ваш «Одуванчик». Я сразу поняла, что он существует не только как художественный объект, но и обладает важным для меня содержанием. Теперь, когда я лежу, он все время со мной — и не надоедает! Я уверена, что между его автором и мной есть метафизическая связь.

Конечно, Вы не можете отвечать каждому, кому покажется, что между ним и Вами есть метафизическая связь. Я не буду клянчить ответа!

Но вот что мне бы хотелось знать: какая часть Вас в «Одуванчике»? (В картине всегда есть часть художника, я знаю об этом не из книг.) Это Ваша лучшая половина или худшая? Или это концентрат Вашей личности, как концентрат каши или киселя?

Немного обо мне: я адски умная, ненавижу свою мать, до аварии училась в художке, теперь рисую лежа ради спасения личности. Иначе совсем плохо.

Обнимаю Вас очень. С неослабевающим нахальством жду ответа.

Ваша Рахиль, лежащая по адресу: Мрачный проспект, 667.

Очевидно было, что зрелый возраст Рахили — от тринадцати до шестнадцати (как потом выяснилось, пятнадцать). Хоть у меня, к счастью, нет детей, я в них разбираюсь, как люди вынуждены разбираться в чем-то для себя вредном (я ведь знаю, от чего у меня аллергия).

Современные средства общения прелесть что такое, все эти рожицы, смеющиеся собачки, плачущие котики дают мне возможность выразить любые эмоции, когда у меня их вовсе нет. Я собиралась ответить этой нахальной надоеде котиком, уезжающим на велосипеде: от ненужных людей необходимо как-то уворачиваться. Хоть и немного найдется девочек, цитирующих Джойса, Мэри Поппинс и «33 несчастья», но зачем она мне? Эта девочка — типичный литературный персонаж: «адски умная калека, ненавидящая свою мать». Будет представлять себя жертвой, а свою бедную маму исчадием ада. Подросток из любой невинной мамаши сделает идеальную модель для ненависти. Слава богу, что у меня нет детей! Меня хотя бы никто не ненавидит.

Еще потому я не хотела отвечать, что она инвалид, лежит недвижимо. Чтобы не записывать себе переписку с девочкой-инвалидом в список «благотворительность». Мне не нужно творить добро! Моя природа не говорит мне «твори добро». Моя природа говорит «делай, что хочешь». Я хочу рисовать, а не творить добро.

Послала Рахили уезжающего на велосипеде кота без единого слова. А она мне в ответ: «Ура! Я бы сейчас хряпнула граммов сто коньяка от радости, что у меня есть вы! Надо было прятать под матрацем не паспорт, прабабкины письма и деньги, а фляжку с коньяком, а теперь где же взять». Я подумала: «Черт с тобой, нахальная девчонка, напишу два слова».