Двойная звезда

— Это не имеет значения! Мы обговорим все, как только вы появитесь у меня. Сотня ваша, даже если вы откажетесь. Если же вы согласитесь — можете назвать эту сумму премиальной и не входящей в плату за работу. Ну, идете ли вы ко мне, наконец, или нет?

Я склонил голову.

— Конечно, сэр. Потерпите немного.

К счастью, “Эйзенхауэр” расположен неподалеку от “Каса”, потому что мне нечем было бы даже заплатить за проезд. Хотя искусство ходить пешком почти утрачено, я владею им в совершенстве — это дало мне возможность немного привести в порядок мысли. Я вовсе не был дураком и прекрасно понимал, что когда человек с такой навязчивостью пытается всучить другому деньги, настало время изучить карты, потому что здесь явно скрыто что-то или незаконное, или опасное, или то и другое одновременно. Конечно, меня мало волновала законность ради законности. Я был полностью согласен с Бэрдом в том, что Закон часто оказывается идиотом. Но в основном, я ходил по правой стороне улицы.

На сей раз я понял, что располагаю недостаточным количеством информации, вышвырнул все это из головы и, перебросив плащ через руку, шел, наслаждаясь мягкой осенней погодой и богатыми разнообразными запахами большого города. Дойдя до отеля, я решил пренебречь главным входом и поднялся на двадцать первый этаж, воспользовавшись лифтом. Я смутно чувствовал, что это место не очень подходит для того, чтобы публика меня узнала. Мой космический знакомый впустил меня в номер.

— Однако, вы не торопились, — заметил он.

— Неужели? — я как ни в чем не бывало окинул взглядом апартаменты. Номер был из дорогих, как я и ожидал, в нем царил ужасный беспорядок, там и здесь виднелись пустые чашки и стаканы, причем тех и других было не менее, чем по дюжине. Не нужно было обладать богатым жизненным опытом, чтобы сообразить, что тут побывало множество посетителей. На диване, уставясь на меня, лежал еще один человек, в котором я сразу признал космонавта. Я вопросительно взглянул на хозяина, ожидая, что мне представят незнакомца, но никакого представления не последовало.

— Ну, наконец-то вы явились. В таком случае приступим к делу.

— Разумеется. Что наводит на воспоминания, — заметил я, — о какой-то премии или отступных.

— Ах, да, — он повернулся к человеку на диване. — Джон, заплати ему.

— За что?

— Заплати ему!

Теперь я точно знал, кто здесь хозяин — хотя, как стало ясно позже, Дэк Бродбент не так уж часто давал это понять. Второй быстро поднялся, все еще недовольно хмурясь, и отсчитал мне полсотни и пять десяток. Я сунул их в карман, понятно, не считая, и произнес:

— Я к вашим услугам, джентельмены.

Бродбент прикусил нижнюю губу.

— Прежде всего, я хотел бы, чтобы вы поклялись даже во сне никогда не упоминать об этой работе.

— Если моего обычного слова недостаточно, то и моя клятва ни к чему. — Я взглянул на второго человека, вновь распростершегося на диване. — Мы, кажется, с вами незнакомы. Меня зовут Лоренцо.

Он взглянул на меня и отвернулся. Мой знакомый из бара поспешно вставил:

— Имена роли не играют.

— Нет. Перед своей смертью мой отец, достойнейший человек, взял с меня слово никогда не делать трех вещей: во-первых, не мешать виски с чем-нибудь, кроме воды; во-вторых, игнорировать анонимные письма; и, наконец, в-третьих, никогда не иметь дело с человеком, который отказывается назвать свое имя… Счастливо оставаться, господа, — я направился к двери, буквально чувствуя, как сотня империалов греет мне бок.

— Подождите! — Я остановился. — Вы совершенно правы, — продолжал он. — Меня зовут… ШКИПЕР!

— Оставь, Джок. Меня зовут Дэк Бродбент, а это — Жак Дюбуа. Вон как он смотрит на меня. Мы оба путешественники, пилоты экстракласса, любые корабли, любые ускорения.

Я поклонился.

— Лоренцо Смиф, — честно сказал я, — жонглер и художник — член “Клуба Ягнят”. — Про себя же отметил, что давно пора платить в клуб членские взносы.

— Вот и отлично. Джок, попробуй для разнообразия поулыбаться. Лоренцо, так вы согласны держать наше дело в тайне?

— Безусловно. Мы же приличные люди.

— Независимо от того, беретесь за работу или нет?

— Независимо от того, приходим мы к соглашению или нет. Я честный человек и, если меня не будут пытать, то ваши сведения в полной безопасности.

— Я прекрасно знаю, какое воздействие на мозг оказывает неодексокаин, Лоренцо. Никто не требует от вас невозможного.

— Дэк, — вмешался торопливо Дюбуа. — Это неправильно. Нам следует по крайней мере…

— Заткнись, Джок. До гипноза дело еще не дошло. Лоренцо, мы хотим, чтобы вы сыграли роль одного человека. Причем сделать это необходимо так, чтобы ни одна живая душа — понимаете, НИ ОДНА — не догадалась, что это подмена. Согласны вы на такую работу?

Я нахмурился.

— Сначала вам следовало бы спросить, не могу ли я, а хочу ли я делать это. А в чем, собственно, дело?