Двойная звезда

Существует несколько способов изменить лицо так, чтобы не быть узнанным. Самый простой — это отвлечь от лица внимание. Оденьте человека в форму — и его наверняка никто не заметит. Смогли бы вы, например, восстановить в памяти лицо последнего встреченного вами полисмена? А смогли бы узнать его потом переодетым в штатское? На том же принципе основан метод привлечения внимания к какой-нибудь одной черте лица. Приделайте человеку огромный нос, вдобавок, к примеру, обезображенный бородавкой; нескромный человек уставится на этот нос, воспитанный же человек отвернется — но ни тот, ни другой не запомнят вашего лица.

Я решил не применять этот примитивный прием, так как рассудил, что мой наниматель высказал желание, чтобы меня не заметили совсем, а не из-за какой-нибудь уродливой черты лица. Это уже гораздо труднее; кто-либо может заметить подвох, но реально для этого требуется большое искусство. Мне необходимо было самое обычное лицо, не поддающееся запоминанию, как подлинное лицо бессмертного Алека Гиннеса. К несчастью, аристократические черты моего лица слишком изысканы, слишком приятны — большое неудобство для характерного актера. Как любил говорить мой отец: “Ларри, уж больно ты симпатичный! Если вовремя не избавишься от лени и не изучишь как следует наше ремесло, придется тебе лет пятнадцать поболтаться в “мальчиках” и при этом думать, что ты настоящий актер, а потом остаток жизни прозябать в фойе, продавая пирожные зрителям. “Балбес” и “Красавчик” — два наиболее оскорбительных термина в шоу-бизнесе — и ты, к моему огорчению, соответствуешь как одному, так и другому.

После этого он снимал ремень и принимался стимулировать мою сообразительность. Папа был психологом-практиком и твердо верил, что постоянный массаж ягодично-седалищной мышцы с помощью ремня способствует оттоку избыточной крови из мальчишеских мозгов. Может, теория эта и была довольно сомнительной, но результаты оправдывали метод; когда мне стукнуло пятнадцать, я мог стоять на голове на тонкой проволоке и декламировать страницу за страницей Шекспира или Шоу или устроить целое представление из прикуривания одной сигареты.

Я пребывал в состоянии глубокой задумчивости, когда Бродбент вновь заглянул в ванную.

— Боже милостивый! — воскликнул он. — Вы еще даже не начали?

Я холодно глянул на него.

— Я предполагал, что вам требуется лучшее, на что я способен; в таком случае спешка может только повредить. Как вы думаете, сможет ли даже отличный кулинар придумать новое блюдо, сидя на несущейся галопом лошади?

— Черт их побери, этих лошадей! — Он взглянул на часы. — У вас в распоряжении остается шесть минут. Если вы за это время ничего не способны сделать, что нам придется положиться на удачу.

Еще бы! Конечно, я бы предпочел получить побольше времени, но и в Искусстве быстрой трансформации я едва ли не превзошел отца; “Убийство Хью Лонга” — за семь минут пятнадцать частей, и однажды я успел сыграть эту вещь, обогнав его на девять секунд.

— Стойте там, где стоите, — бросил я ему. — Я сейчас буду готов. — Затем быстро загримировался под Бенни Грея, неприметного ловкого человека, который совершает убийство за убийством в “Доме без дверей”, — два быстрых мазка для придания безвольности очертаниям моих щек от крыльев носа к уголкам рта, легкие тени под глазами — намек на мешки и фактор № 5 — землистого цвета грим поверх всего. Процедура заняла никак не больше двадцати секунд — я мог бы проделать ее во сне Постановка с моим участием шла на подмостках девяносто два раза, прежде чем ее отсняли на пленку.

Затем повернулся к Бродбенту, и тот ахнул:

— Великий боже! Глазам своим не верю!

Я оставался “Бенни Греем” и не улыбался в ответ на такой возглас восхищения. Чего Бродбент не мог понять, так это того, что жирный грим не нужен. Конечно, он немного облегчает дело, но я — то использовал его, в основном, потому что он ждал этого; будучи дилетантом, он, естественно, предполагал, что искусство перевоплощения заключается, в основном, в гриме и пудре.

Бродбент продолжал таращиться на меня.

— Послушайте, — приглушенно произнес он, — а не могли бы вы сделать что-нибудь в этом роде со мной? Но только быстро?

Я уже готов был сказать “нет”, когда сообразил, что это отличное испытание моему профессиональному мастерству. У меня было непреодолимое искушение сказать ему, что попади он в руки моего отца, то уже через пять минут он бы смело водил за нос простачков на барахолке, но я решил, что лучше этого не делать.

— Вы просто хотите, чтобы вас не узнали? — спросил я.

— Да! Точно! Нельзя ли меня как-нибудь перекрасить или приделать фальшивый нос, или что-нибудь в этом духе?

Я покачал головой.

— Что бы вы ни делали с вашим лицом при помощи грима, вы все равно будете выглядеть как ребенок, переодетый для маскарада. Ведь вы не умеете играть, да и возраст у вас уже не тот. Нет, ваше лицо мы трогать не будем.

— Как? Но ведь если приделать мне…