Двойня для Цербера

— И не надо, — шепчу я, прижав трепещущее тело к себе, чтобы она вновь почувствовала мое возбуждение. — Разрешаю ненавидеть. И запрещаю принадлежать кому-то другому.

— У них, правда, все будет хорошо? — спрашивает со звенящей в голосе надеждой.

— Они теперь зависят только от тебя. Сомну, если будешь плохо себя вести, — вдыхаю в ее приоткрытые губы. — Ты же не будешь, нет?

— Нет, — чуть слышно произносит она.

— Хорошо, — чеканю я и накрываю ее рот своими губами.

Агния славная девочка. Послушная. Следует данному обещанию. Обхватывает мою шею руками и раскрывает губки, позволяя мне проникнуть языком в атласный ротик.

Вжимаю ее поясницей в изножье кровати и, продолжая глубокий, развращающий поцелуй, мну в руках тяжелые капли ее грудей сквозь халат. Ничего не мешает завалить девчонку прямо сейчас, но я не хочу, чтобы она поняла, какую власть надо мной получила.

Обрубаю поцелуй и отрываюсь от нее просто титаническим усилием воли. Ася смотрит на меня с непониманием, стыдливо запахивая халат.

— Итак, Агния, это твой новый дом, — объясняю я правила игры. — Рафа будет отвозить тебя на учебу и привозить обратно. Я не хочу, чтобы моя женщина где-то болталась в свободное от учебы время.

— А как же мама? Как же мой дом? — спрашивает, задыхаясь от негодования, а по щеке скользит кристально чистая одинокая слеза.

— Это с моего разрешения. Будешь хорошо себя вести, сам отвезу повидаться с родственничками. А так, оставляю тебе это на откуп. Позвони и успокой родных. Скажи, что живешь у парня или подружки. Мне все равно, — равнодушно пожимаю плечами.

Я ни с кем не собираюсь ее делить. В свой институт пусть ездит, пока я на работе, а вот на семейку слишком много времени уходит.

— Но, — пытается возразить она.

Закрываю все еще мокрый от моей слюны рот ладонью и нажимаю пальцами другой руки на поясницу.

— Ты слишком быстро забыла наш уговор. Но я сегодня добрый. Повторюсь. Ты делаешь то, что я говорю, и не споришь. Иначе вы все не рады будете последствиям. Поняла?

Кивает как тряпичная кукла, которую трясут, а мне на руку тяжелыми каплями разогретого свинца падают ее слезы.

—Умница, — хвалю я и убираю ладонь.

Оставляю ее, с неохотой отпуская от себя вибрирующее тепло манящего тела. Так даже лучше. Не очередная влюбленная в меня дурочка. Это заводит.

Оставляю едва держащуюся на ногах Асечку наедине с собой и приятием своей новой роли, и иду к себе.

Сегодня решаю пренебречь офисным облачением и влезаю в футболку и джинсы. Напяливаю мотоботы и мотоциклетную куртку и спускаюсь в холл. Натыкаюсь на Рафу, который стоит у подножья лестницы и лениво листает газету, как всегда, чавкая жвачкой.

— Доброе утро, Олег Владимирович, — рапортует он по-армейски.

— Привет, привет, — бормочу себе под нос, отметив, что сегодня его берцы не начищены до блеска. — Ты теперь катаешь Агнию. Чтоб пас ее со всей ответственностью.

— А как же вы, Олег Владимирович? — Его левая бровь, перебитая глубоким шрамом, изгибается в изумлении. — Вы же хотели, чтобы я при вас был.

Надежный, исполнительный и молчаливый Рафа, и правда, хорош и как мой личный телохранитель, и как шеф охраны, но сейчас мне нужно, чтобы он выпасал Агнию. А я сам разберусь.

— Назначь мне парочку своих ребят потолковее, а сам при ней будь, — повторяю уже с нажимом.

— Будет сделано, — отзывается он без дальнейших расспросов, скатывая газету в плотный рулон. Комаров, что ли, от нее отгонять собрался?

— Катай ее в институт и обратно, — продолжаю давать ценные указания. — И докладывай, если соскочит с маршрута, и уж тем более, если мужики какие вокруг нее крутиться будут.

— Будет сделано, — отвечает Рафа привычным тоном, а на обычно безэмоциональной физиономии отражается какое-то странное, непривычное выражение.

Разворачиваюсь и выхожу во двор. Иду в гараж, где меня ждет десяток самых верных друзей. Сейчас расчехлю любимую красную бестию, оседлаю ее, как шикарную бабу, и поеду гоняться с горизонтом.

Глава 6. Агния

Он так громко хлопнул дверью, что в ушах звенит, словно меня контузило. Мне не верится, что Цербер отстал от меня так просто. Прекратил терзать и ушел.

В ушах — грохот уже собственного отчаянно колотящегося сердца, а перед глазами — лишь неясная муть слезной пленки. Моргаю быстро-быстро и на дрожащих ногах добегаю до двери. Плохо слушающимися руками закрываю ее на замок, отчетливо понимая, что, если он вернется, это не поможет.

— Этого просто не может быть, — бормочу себе под нос, отчаянно желая очнуться от кошмара, в котором живу уже вторые сутки.

Сейчас я соберусь и поеду на учебу, а оттуда — домой. Там ждет мама, и все будет хорошо. Мама. Вчера меня так трясло от стресса и страха, что я не осмелилась спуститься за телефоном. Он так и остался в сумке в гостиной.